Малфой сел за стол и налил себе воды.
— Опять ты с книгой… — проворчал он.
— Ты должен был привыкнуть за столько лет.
— Никогда не привыкну, — ухмыльнулся он.
Гермиона отложила книгу, настраиваясь на неприятный разговор. Ей вдруг стало так жалко этот день. Они только-только заселились на этот чертов лайнер. И весь день провели ссорясь. Почти как в школе.
— Скажи, Грейнджер, — продолжил он, — зачем такая умная ведьма пошла работать аврором, а не колдомедиком?
На самом деле, она привычно пошла работать в Аврорат вслед за Гарри. Как всегда. Как в школе.
— Больше не хочешь изменить мир к лучшему? — добавил он.
— Что ты вообще об этом знаешь?
— Может, я тоже хотел изменить мир…
Гермиона поежилась, вспомнив, как и в какую сторону он хотел изменить мир. Убить Дамблдора. Стать избранным вроде Гарри, но с темной стороны.
— Это все закон бумеранга, — зло сказала она, — то, что происходит с тобой сейчас! Ты обижал Гарри и Рона, и Невилла! А теперь все ненавидят тебя. Никто не хочет с тобой работать. Ты вытирал ноги о Панси, а теперь тебя бросила та ведьма… я знаю! И…
У Драко на лице проступили красные пятна.
— Ты права, — сказал он. — Блять. Святая Грейнджер.
Он взял бокал. Отпил, а затем выплюнул жидкость.
— Это вода!
— Прекрати, Малфой, ты тут все перепачкаешь.
— Я собрался уволиться, — сказал он.
— Это не смешно.
— Меня достал этот ваш эффект бумеранга.
— Закон бумеранга.
— Да фиг с ним. Я не Поттер. Я не избранный. Я обычный человек. Я устал. Устал от этого дерьма. Я ухожу. Вот прямо сейчас. Завтра остановка… Где она кстати? На Кубе? Блять, останусь там. Буду пить ром, курить сигары. Оторвусь. Больше не увижу твою мохнатую голову.
— Кудрявую.
— Без разницы.
Она его знала. Если Малфой что-то решил, он это сделает.
— Ты не можешь уйти, не можешь меня бросить… одну на задании…
Драко поднял бровь.
Он оставил стакан, к которому, кажется, испытывал искреннюю антипатию за то, что в нем была вода, а не алкоголь. Подошел к ней.
— Перед тем, как я уйду…
Неизвестно, сделал он это намеренно или был так пьян, что ноги его не держали. Но он покачнулся и повалился прямо на нее. Несправедливо. Гермиона скользнула ладонью по его волосам. Он поднял голову. Неужели он, наконец, это сделает? Может быть, сегодня? Сколько можно ждать? Он, действительно, потянулся к ней и поцеловал.
А затем в дверь постучали.
— Мое шампанское, — сказал Малфой, — отпразднуем мое увольнение.
Он вернулся с шампанским, но не стал его открывать, а оставил на столе и повалился на свою кровать. Гермиона больше не могла читать. Ей ужасно хотелось плакать. Она выключила свет и закрыла глаза.
День 3
Гермиона плохо спала. Ей снилось, что она ругается с Малфоем. Возможно, он заслужил те слова про закон бумеранга. Но все равно, когда она проснулась, ее терзало чувство вины.
Малфой стоял у раскрытого балкона в одном полотенце на бедрах и довольно улыбался. Они работают вместе уже полгода. И он зарекомендовал себя как хороший сотрудник. И как хороший человек. Это было правдой. Не все ее одноклассники смогли так измениться. Хуже того, он был… каким-то очень привлекательным. Боже… Нет, не приторно-красивым, но совокупность его неидеальных черт и делала его таким непростительно-идеальным.
И чем дальше, тем тяжелее ей с ним работать. Когда он находился рядом, она могла думать только о нем, а никак не о задании. А теперь их еще и заселили в одну каюту. А все из-за того, что у людей, которые останавиваются здесь, почему-то пропадает память о круизе. Как пережить эти шесть дней? Когда Драко стоит вот так… почти голый.
— Шестое декабря, а в Лондоне, наверное, уже выпал снег, — протянул он. — Грейнджер, готов поспорить, это ты выпросила, чтобы нас заселили в одну каюту.
Гермиона бросила в него подушкой.
— Красивая сорочка, Грейнджер, — он окинул ее взглядом. Впрочем, он довольно часто смотрел на нее так. — А я думал, что ты, как все заучки, спишь в старой футболке.
— Это платье!
Гермиона бросила в него еще одну подушку.
— Тебе очень идет, — ответил он уворачивась. — И растрепанные волосы тоже.
Гермиона ушла в ванную, чувствуя, что Малфой смотрит на нее.
Утром они заселились в каюту. Гермиона легла на кровать и уснула. А когда проснулась, уже был день. Она ничего не забыла?
— Так что, ты думаешь, мы тут ищем? — спросила она, вернувшись из ванной.
— Артефакт, который стирает людям память, — ответил Малфой. Он уже успел снять чёртово полотенце и переодеться в купальные шорты.
— Почему ты уверен, что во всем виноват артефакт, а не какой-то волшебник, который владеет Обливиэйтом?
— Ты сама не чувствуешь, что это глупо?
— Почему глупо? — слово «глупо» ужасно разозлило ее. Она самая умная ведьма столетия, а Малфой говорит, что ее предположение глупое! Поэтому она сказала: — Артефакт — вот, что глупо! Тут задействован какой-то человек с неясными мотивами!
— И это человек стирает людям память? Зачем?
Трудно было признаться, что она не знает. Это вообще просто пришло в голову. Без причины! И вообще весь этот разговор казался каким-то очень знакомым. Сейчас Малфой опять начнет говорить про спрятанный в каюте артефакт.
— Не знаю, — ответила она, наконец, — но здесь точно нет никакого артефакта.
— Откуда ты знаешь?
Правда, откуда она это знает?
— Идем обедать, — сказал Драко.
— Я останусь тут.
Малфой поднял бровь.
— Книгу почитаю, — ответила она. — Может, там есть ответ.
Малфой вернулся часа через три, не меньше. Покрасневший, явно валялся в шезлонге и загорал, пока она безуспешно искала ответы в «Магической истории морских путешествий». Может, еще выпил что-то. Ананасовый коктейль. Или что там пьют у бассейна? Еще и улыбается довольно.
— Мы пришли сюда работать, а не отдыхать, — сказала она строго.
Малфой рухнул на кровать.
Гермиону подмывало сказать ему про безответственность, но ее останавливало какое-то неприятное чувство.
— Пойдем в бассейн, а? — предложил он.
— Знаешь, безответственность — это ужасная вещь…
— Как часто я бывал безответственен за те полгода, что мы работаем в паре? — спросил он раздраженно.
Знала ведь, чувствовала, что не надо это говорить! К тому же, это было неправдой. Малфой был ответственен, и она это очень хорошо знала.
— Так вот, Грейнджер, с какого-то хрена ты решила работать в паре со мной. Значит…
— Потому что все отказались работать с тобой! — вырвалось у нее.