– Это вы сейчас о Пелагее говорите?
– Да. Эта Пантера. Чтоб ее черти взяли. Попомните мои слова, это она довела его до смерти.
– Откуда такие выводы?
– Сердце материнское подсказывает. Он раньше с Дианой встречался. Потом что-то повздорили, разбежались. Но я верила, это ненадолго. Да тут эта ведьма черноглазая присосалась.
– Чем же она вам не угодила?
– Да всем! Необразованная, невоспитанная, хамка одичалая, из тайги вылезла. Как появится у нас на пороге, так меня трясти начинает. А туда же! В МГУ она собралась с Владиком поступать, а сама и двух слов грамотно связать не может.
– Я думала, тут одни гении учатся.
– Да перестаньте, ей богу! 70% – середнячок, 29% – вообще с восьмым видом обучения, и только 1 процент – такие как мой Владик.
– Вы учитель?
– Младших классов.
– Поведение Влада за последнее время вас не тревожило?
– Нет.
– Никаких странностей? Агрессия, бессонница?
– Нет. Ничего.
– Что же, спасибо, что пришли. Распишитесь в протоколе допроса. Если что-либо вспомните, свяжитесь со мной.
Глава 12 Освобождение
Василиса зашла к начальнику с рапортом. У него за столом сидел рыжебородый капитан и женщина, очень похожая своей внешностью на актрису Нонну Мордюкову.
– Докладывай, – кивнул Ершов.
– Я не буду докладывать при посторонних штатских.
– Это Муравьева Екатерина Федоровна. Бабушка задержанной, хочет узнать обстоятельства дела.
– Пусть тогда пообщается с адвокатом. Я ничего ей давать не обязана.
– Я ее родственница, – сказала Муравьева грубым голосом.
– Вы не родитель, не опекун. С какой-то вдруг стати? Я не буду при ней рапортовать.
– Ты посмотри на нее! Она еще ерепенится! Начальник ей приказывать, а она тут рогами в землю уперлась! – негодовала женщина.
Повисла небольшая пауза.
– Ладно. Я уйду. А ты запомни этот момент, милочка. Степаныч! – обратилась она уже к Ершову. – А ты давай отпускай мою внучку! Иначе я тебе всю деревню на уши поставлю!
– Не поставите, – усмехнулась Василиса, двигая стул, чтобы сесть. – Деревня уже стоит на ушах, и все это, кстати, из-за вашей внучки. Отпустить ее было бы сверх легкомыслием.
– Ну, Степаныч, – она в упор поглядела злым взглядом на следовательницу, – пригрел змеюку на груди, – с этими словами она вышла.
– Эксцентричная особа, – заметила Василиса, раскладывая необходимые документы на столе.
– Не советую быть у нее во врагах, – сказал рыжебородый Семен.
– Я ей не враг, – Василиса доложила, что она наработала за вчерашний день.
– Что ж это получается, Хопрову, действительно, нужно отпускать? Мы ее держим незаконно.
– У нас нет никаких доказательств, что смертельные выстрелы сделаны не ей. У девчонки хорошая военная подготовка, стрельбища, военные сборы, лагеря. Она запросто могла в них попасть. И у нас есть ее признание.
– Капитан, – обратился Ершов к Семену, – готовь постановление об освобождении Хопровой под залог с подпиской о невыезде из деревни.
– Станислав Степанович! Вы совершаете большую ошибку! Вы можете гарантировать ее безопасность?
– Ее безопасность – это бабуля, которую никто в деревне и пальцем не тронет.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Идите, работайте.
* * *
Дарья осталась одна с адвокатом Уланским.
– Ты зачем чистосердечное написала? – был первый вопрос, который он задал.
– Извините, что затруднила вам работу.
– Давай так, мы аннулируем твое чистосердечное, скажем, что тебя принудили к этому силой…
– Вас папаша прислал?
– С чего ты взяла?
– Он умеет находить ублюдков.
– Даша! Нам нужно найти общий язык, я твой защитник. Мы – одна команда.
– Я не хочу иметь с вами ничего общего.
– Послушай, девочка… – угрожающе начал Уланский.
– Нет! Это ты послушай, дядечка! Я не буду врать, я отвечу за то, что я сделала. Вот теперь и выстраивай свою защиту. Вам ведь за это неплохо заплатили?
– Ладно, – немного подумав, справившись со своим раздражением, сказал адвокат. – Заключение судебной экспертизы у нас пока нет. Единственное, что мы можем, это скостить твой срок, заявив, что это была самооборона.
– Я с самого начала об этом говорю следователю. Мои родичи потратились на вас совершенно напрасно.
– Нужно было указать это в своем признании.
– Сколько мне дадут?
– За убийство двух и более лиц от 8 до 20 лет. Но, учитывая, что ты несовершеннолетняя, и это была самооборона, на минимум можно рассчитывать.
– 8 лет, значит.
– Мне не понятно, как ты в них вообще попала?