— У меня есть хороший коньяк, — заговорщически произнесла она и привалилась плечом к стене. Полы халата разошлись, обнажая полные ноги так высоко, что у любого невольно возник бы вопрос: а не намек ли это на приятное времяпрепровождение? Дама пребывала сейчас наверняка в том состоянии, когда ей до тоски хотелось общения с мужчиной, ну а в своей неотразимости она явно не сомневалась. Бедная, она не ведала, что я пребывал сейчас непоколебимо нравственным и причиной тому — Жанна. Вот раньше для пользы дела я мог бы и подыграть, а сейчас на скрытое предложение женщины ответил отказом:
— У меня аллергия на спиртное.
Губы сложились в презрительную усмешку. Она запахнула полы халата, для чего ей пришлось выпрямиться, и произнесла подчеркнуто холодно:
— Слушаю вас.
Я изложил просьбу, ради которой здесь объявился. Опасался отказа и потому готовился упрашивать и взывать к совести. Не пришлось. Потупив взгляд, она размышляла всего несколько секунд и дала согласие помочь мне во имя памяти своей подруги.
Он был, как всегда, пунктуален. На столе — уже ставший привычным набор из пива, водки и закуски. Вид, однако, у него мрачноватый. По поводу моего появления он даже не выразил радости, пусть показной. Поздоровались.
— Отрываешь от дел, начальник, — недовольно пробубнил он.
— Прости, но чертовски приятно пить на халяву, — пошутил я и следом успокоил: — Надолго не задержу. Выпьем, выложишь новости и разойдемся.
— Нечем обрадовать, начальник, пока все глухо, — занюхав выпитую водку хлебом, проговорил он.
— А у меня для тебя новость: в ближайшие дни, видимо, вытащу твоего охламона, — подарил я ему небольшую радость.
Из закусочной мы вышли вдвоем.
— Мне туда, — показал он за угол. По-видимому, там, на стоянке, находилась его машина.
— Что ж, счастливо, — я подал на прощание руку и напомнил: — Завтра в это же самое время.
— Лучше бы я вас по телефону, в случае чего, разыскивал, — предложил он свой вариант.
— Что лучше — решать мне, — отрезал я и направился к ближайшему киоску.
Она вышла мне навстречу. В неторопливой походке — развязность, на лице — игривость. Она, видимо, не оставила попытки, соприкоснувшись с моей холодностью, все-таки соблазнить меня. Похоже, в ее сознании намертво отпечатался написанный с кого-то образ «мента», готового клюнуть на самую простенькую «насадку». Правда, возникал вопрос: для каких целей я был ей нужен? Не исключено, приглянулся чисто внешне, а возможно, она просто хотела иметь защитника своих интересов в правоохранительных органах.
— Ну, что скажете, Оленька? — обратился я к ней ласково.
— Он, — ответила она твердо.
— Значит, Ловчила?
— Да он, он, Кеша, Иннокентий.
— Ну, допустим, настоящее его имя другое — Георгий, а фамилия — Саврасов, — приоткрыл я небольшую тайну.
— Не знаю, какое у него настоящее имя, а подруге он назвался Кешей.
— Что ж, спасибо за помощь. Очень благодарен, — я учтиво кивнул.
— И все? — с наигранной разочарованностью вырвалось у нее.
— Нет, что вы. Впереди вас ждут очные ставки, — ошарашил я ее новостью не из приятных.
XVI
Вечером ожидаемой встречи не произошло. Я открыл дверь и уставился на пустое кресло, в котором вчера сидела Жанна. Впрочем, о свидании здесь сегодня мы не договаривались. Я просто сам посчитал, что она вновь должна появиться у меня. Утром я проводил ее до работы, и мы расстались, пожелав друг другу счастливого дня. Кажется, она еще добавила «до вечера».
Летний вечер длинен, и он еще не завершился, и все же снедаемый неясным беспокойством я набрал домашний номер ее телефона. Выслушал однообразную мелодию длинных гудков и положил трубку.
Успокоившись мыслью, что Жанна все равно даст о себе знать, решил приготовить ужин. Но прежде чем отправиться на кухню, устроил проверку Алешину. Он, судя по звонкому голосу, находился в приподнятом настроении. Поинтересовался у него причиной веселости.
— О-о, это пока пикантный секрет, — пропел он в трубку. — И он останется им до тех пор, пока не получу разрешения на рассекречивание.
— Пользуешься отсутствием жены и водишь в дом баб, — выдал я полушутя-полусерьезно предположение.
— Вульгарно, Вадя, лучше не гадай.
— Сейчас возьму и приеду, — пообещал я.
— А вот этого делать не стоит, испортишь и себе, и мне настроение, — проговорил в ответ Алешин, и я представил на его лице таинственную ухмылку.