Данная книга – это не попытка умалить достижения Достоевского, привлекая внимание читателя к его психологическим проблемам. Но поскольку мы хотим понять природу его игровой зависимости, нельзя игнорировать факторы, спровоцировавшие эти проблемы. Ланц [Lantz 2004:109] ссылается на С. Д. Яновского, с которым писатель близко дружил в 1840-е годы. По словам Яновского, Достоевский много рассказывал о своем детстве – и в особенности делился тяжелыми и несчастливыми воспоминаниями. Он неохотно говорил об отце, зато всегда с любовью вспоминал мать, сестру и брата Михаила.
Согласно Фрейду, своей игровой зависимостью Достоевский был обязан именно отцу. Кажется, Фрейд полагал, что Достоевский мечтал о смерти отца, хотя о настоящем убийстве и речи не шло. Итак, кто же этот демон, настолько поработивший психику будущего писателя?
Михаил Андреевич Достоевский, отец Федора, был врачом в Мариинской больнице для бедных. В 1828 году он получил чин коллежского асессора и, в соответствии с петровской Табелью о рангах, был причислен к мелким дворянам. Однако денег ему это не принесло. Достоевские поселились в казенной квартирке при больнице, где вели бедную, но достойную жизнь. Из развлечений у двоих старших сыновей были книги и общество друг друга. Мочульский отмечает, что Достоевские были не очень общительны, редко наносили визиты или принимали гостей [Мочульский 1980:13]. В результате мальчики мало что знали об окружающем мире и практически не общались с ровесниками.
Чтобы соответствовать новоприобретенному социальному статусу, Михаил Достоевский часто тратил больше, чем мог себе позволить. Но у него имелись свои достоинства. В первом томе своего пятитомного издания («Достоевский: семена бунта, 1821–1849») Джозеф Фрэнк отмечает, что это был серьезный, трудолюбивый человек, ответственно подходивший к своей роли отца и мужа. Однако при этом он был суров – даже жесток – и раздражителен. Михаил Достоевский страдал от некоего расстройства (возможно, это была легкая форма эпилепсии), которое выражалось в частых приступах депрессии и нервного напряжения.
Он быстро приходил в ярость, был мрачен и подозрителен. Иногда он даже обвинял свою преданную жену Марию Федоровну Достоевскую (в девичестве Нечаеву) в неверности [Frank 1979: 19; Lantz 2004: 106–107].
Нервное расстройство доктора отрицательно сказалось на его отношениях с детьми. В доме царила напряженная атмосфера. Именно он, по словам Мочульского, стал прототипом ненавистного отца в романе «Братья Карамазовы». С другой стороны, Ланц в личной беседе предположил, что это не так. Федор Карамазов обладает многими недостатками, которых у отца Достоевского не было. В то же время у Карамазова имелось чувство юмора, пусть и извращенное, а отец Достоевского был его полностью лишен. И хотя отношения между отцом и сыном никогда не были близкими и теплыми, очевидно, что Достоевский понимал, на какие жертвы его отец пошел ради детей – жертвы, на которые Федор Карамазов никогда бы не согласился.
И все же в произведениях Достоевского можно проследить элементы его реальных отношений с отцом. Так, Фрейд полагал, что Достоевский «убил» отца-тирана в «Братьях Карамазовых», чтобы сублимировать враждебные (или в лучшем случае крайне амбивалентные) чувства по отношению к собственному отцу. Критик Анна Берман отмечает, что в книгах Достоевского часто возникают персонажи – плохие отцы [Berman 2009: 263].
Кейт Холланд полагает, что это прямая отсылка к роману Тургенева «Отцы и дети» и к тем дискуссиям, которые разгорелись вокруг него в 1860-е годы (2012, личная беседа). Таким образом, возможно, что Достоевский вслед за Тургеневым говорит о конфликте поколений – о символических отцах и детях, а не о собственных отношениях с отцом. Берман отмечает, что «для Достоевского крушение семьи – это признак общего социального вырождения» [Berman 2009: 263]. Она цитирует Уильяма Лезербарроу: «Отношения в семье Карамазовых нагружены символизмом, задача которого – показать разрыв в передаче ценностей и взаимную ответственность поколений».
Биограф Мочульский пишет: «Столкновения с отцом, страх перед ним и скрытое недоброжелательство рано развили в ребенке замкнутость и неискренность» [Мочульский 1980:10]. Это отношение разделяли все братья и сестры Федора, потому что отец вел себя как восточный тиран. Его вспышки ярости заставляли детей каменеть от страха, отмечает Мочульский. Когда он присутствовал на уроках, они стояли «как истуканчики». Когда же доктор после завтрака уходил подремать, им полагалось отгонять от него мух.