Выбрать главу

Дверь Номера 218 распахнулась, едва я в нее постучал. Аралия встретила меня обворожительной улыбкой и выглядела еще более очаровательной, чем прежде. Оказывается, такое было возможно.

– Я – напарник твоего знакомого покойника, – дурашливо провозгласил я, нацелив на нее указательный палец правой руки. – Пришел, чтобы тебя прикончить. Ба бах! Спасибо за то, что ты так быстро открыла мне дверь, глупая доверчивая душа. Ба-ба-бах!

Она взмахнула длинными ресницами и снова улыбнулась.

– Слава Богу! А то я уже было подумала, что ты пришел меня изнасиловать. Да что тут, в конце концов! Неужели все только и думают о том, чтобы воспользоваться мною?

– Ты не умничай и не глупи, – свирепо прорычал я. – Я пришел тебя трахнуть.

– Тогда заходи, – рассмеялась она. Но, видимо, заметив мою озабоченную физиономию, она тоже посерьезнела и сказала: – Понимаю, почему ты сердишься, Шелл. Я просто не подумала. Я просто не могу привыкнуть к мысли, что кто-то действительно хочет меня убить.

Я молча кивнул и прикрыл за собой дверь. Все случившееся было настолько необычным и странным, что требовало глубокого логического осмысления. Я отметил про себя, что в мое отсутствие Аралия накрыла мертвое тело одеялом.

– Давай, – сказал я, – проанализируем все, что с тобой произошло, с самого начала. Только теперь по порядку, соблюдая установленную процедуру. Это означает, что нам необходимо вызвать полицию.

Я подошел к телефону, стоящему на маленьком столике в углу, набрал хорошо известный мне номер, представился дежурному офицеру и коротко сообщил ему о случившемся. Затем рассказал о встрече со злобным "грифом", дал описание обеих машин, припаркованных возле "Спартанца" на Россмор, и положил трубку.

Когда я вернулся к Аралии, она спросила:

– Ты кого-то встретил на улице?

– Да, довольно странного субъекта. Но пока еще рано привязывать его к этому делу лишь на том основании, что он выглядит как вурдалак. Вполне возможно, я обидел его необоснованными подозрениями и на самом деле он всего лишь бедолага, скрывающийся от уплаты налогов. Не ровен час, слухи о том, как я терроризирую невинных граждан, достигнут моего старого приятеля Сэмсона, который не далее как сегодня устроил мне весьма суровый разнос именно по этому поводу.

– Сэмсон? А кто такой Сэмсон?

– Фил Сэмсон – это капитан, начальник Отдела по расследованию убийств лос-анджелесской полиции. Вообще-то он мой друг, однако в последнее время он мною слегка недоволен, но то, что для Сэма "слегка", для меня более чем достаточно.

– И чем же ты провинился?

– Да в общем-то пустяки... Некий здоровенный ублюдок-уголовник здорово отделал моего клиента. Да так, что тот попал в больницу. Я выследил этого ублюдка и шел за ним по пятам до дома на углу Флетчер-драйв и Виста-стрит. Как только захлопнулась за ним дверь, я ворвался туда с пушкой наготове, оскалив зубы и сжав кулаки, как положено. Как выяснилось позже, тот ублюдок оказался в соседнем доме, а не в этом.

– Боже правый! Ну и что же было потом?

– О, это было ужасно! Добропорядочная супружеская пара, обитавшая в этом доме, в тот вечер пригласила гостей – четверых таких же стареньких друзей, недавно перенесших инфаркт. И вдруг я вламываюсь в дверь разъяренный – а надо сказать, что в гневе я страшен, – в тот момент, когда меня никак не ожидают. Естественно, мое появление отнюдь не соответствовало обстановке умиротворенности и тихого веселья, царившей за вегетарианским столом гурманов, пробавлявшихся самбуком. Не иначе как они приняли меня за инопланетянина.

– Ты, должно быть, преувеличиваешь.

– Да, возможно. Иногда такое случается со мной. Но на этот раз все обстояло именно так. Представь себе, все шестеро – и сообща и каждый в отдельности – направили жалобы в полицию с копиями окружному прокурору, Обществу по охране прав человека и НАСА.

– Не может быть!

– Что они обратились в полицию, по крайней мере я точно знаю.

– Господи! И что они тебе сказали?

– Полицейские-то? Сначала ничего, поскольку к моменту их прибытия я уже вломился в соседний дом. Тебе будет приятно узнать, что на сей раз я не ошибся – поймал и арестовал преступника.

– Надеюсь, на этот раз ты действовал строго по закону?

– Н-не совсем. Конечно, я могу надеть наручники на гражданина нашей страны, но процедура ареста в настоящее время чересчур усложнена, необходимо соблюдение множества формальностей. И я их соблюдал. Объяснил подонку его конституционные права, извинился за причиненные неудобства, пообещал пенсию по достижении шестидесяти пяти лет, хотел даже помочь ему привести себя в порядок. К сожалению, в то время он находился без сознания.

– О-о...

– Кроме того, у этого типа обнаружились телесные повреждения весьма подозрительного свойства. И ко всему прочему была сломана нога.

– Он сломал себе ногу?

– Это я ему сломал. Понимаешь, он сбил меня с ног и принялся бить тяжелым башмаком по голове, ну и... Э, да хватит об этом.

– Понимаю. Тем самым ты навлек на себя гнев твоего друга.

– Не то слово.

– Могу себе представить.

– Поверь мне, теперь, если я ненароком побеспокою невинного гражданина – и даже отпетого преступника, – я окажусь в более неприглядном положении, нежели они.

Я помолчал, потом встряхнул головой и сказал:

– Тебе не мешало бы, Аралия, переодеться во что-нибудь... более подходящее, поскольку наверняка нам предстоит ехать в полицейский участок.

– Да? Они что, заберут меня?

– Да, нам предстоит сделать заявление, скрепить его подписью, ответить на многочисленные вопросы – словом, пройти через множество формальностей.

– Хороша. – Она быстро поднялась со словами: – Я сейчас.

– Да, поторопись. Нам еще надо кое-что обсудить до прибытия полиции. Было бы неплохо, если бы ты надела что-нибудь совсем простое, даже вовсе невзрачное. Понимаешь, некоторые из моих знакомых полицейских, особенно из голливудского подразделения, всегда рады случаю меня уязвить. Сейчас я не стану вдаваться в подробности. Но порой это приводит меня в бешенство. Особенно если первым явится этот сержант... Коваский...

Как раз в этот момент раздался громкий настойчивый стук в дверь.

– Интересно, кто бы это мог быть? – с любопытством спросила Аралия.

– А ты как думаешь? – глянул я на дрожавшую под напором грубой мужской силы дверь. – Это ты, Коваский?

То, что я назвал его по имени, было моей ошибкой. Он узнал меня по голосу и расценил мой вопрос как приглашение. Дверь была не заперта, и он немедленно вломился в номер, горя желанием взглянуть на свеженький труп. За ним последовал напарник, тоже в полицейской форме.

Аралия принялась поправлять свой и без того безупречный "земляничный коктейль". И почему это женщины всегда начинают прихорашиваться при появлении мужчин? Не спрашивайте меня, впрочем, и сами женщины вряд ли знают.

Факт тот, что женщины всегда делают этот непроизвольный жест при виде любого мужчины, будь им хоть сам бостонский маньяк. Излишне описывать, какое зрелище предстало изумленным взорам полицейских, когда Аралия воздела руки, распахнув при этом мой синий халат без пояса.

Коваский ввалился в комнату всей своей стопятидесятикилограммовой массой и, озарив меня ехидной ухмылкой, спросил:

– Ну, что у тебя стряслось на сей раз, Шелл?

Строго говоря, имени моего, следовавшего после слов "на сей раз", он так и не произнес – его заклинило на первой букве. Дело в том, что в этот момент взгляд его остановился на прихорашивавшейся Аралии, и – я готов поклясться на тысяче священных Библий – он совершенно ошалел, так что у него попросту отвисла челюсть.

– Да ничего особенного, – ответил я. – Где вы были, сержант, когда я вам звонил? Наверное, подкреплялись в офицерском буфете? Вы не могли сдержаться и не поднимать шумихи по поводу моего звонка, сержант?

Аралия направилась наконец в спальню, обронив на ходу: