Высокий, чрезмерно высокий мужчина быстро шагнул вперед и энергично потряс руку Кирка, – он как бы маячил над капитаном и был на полголовы выше Спока.
– Капитан Кирк, благодарю вас за то, что вы прибыли, – он бросил любопытный взгляд на офицера по науке. – Э… мы встречались, не так ли?
– Не уверен, – ответил Спок.
– Это мистер Спок, мой заместитель, офицер по науке, – представил Спока Кирк.
Мистер Брайтвайт схватил руку офицера-ученого и затряс ее, прежде чем Кирк смог остановить его, предупредить о недопустимости такой манеры знакомства с вулканцем.
Спок заметил замешательство Кирка, но не убрал свою руку, зная, что это будет серьезным нарушением этикета, если здоровающийся с ним человек не знает об особенностях вулканцев. Вся беда была в том, что его не предупредили заранее, и он не смог должным образом воспротивиться вторжению в него чужих мыслей и чужих чувств. Сиюминутные мысли и чувства мистера Брайтвайта были нормальными мыслями и чувствами нормального человека – сильные, слегка взбудораженные, с легкой примесью печали. Спок привык защищаться от такого вторжения, не обращая на него внимания, хоть это и стоило ему некоторых усилий. У него, правда, мелькнула мысль воспользоваться представленной возможностью заглянуть поглубже в мысли Брайтвайта и узнать истинную причину вызова «Энтерпрайза». Чтобы не поддаться искушению, он вырвал свою руку из руки Брайтвайта и установил блок.
– Пройдемте, пожалуйста, в мой кабинет, – пригласил прокурор. – Там нам будет и удобней, и безопасней.
– Прошу прощения, мистер Спок, – извинился за прокурора Кирк и увидел, как желваки заходили на лице Спока.
– Я сохраню свой блок до тех пор, пока мы не возвратимся на корабль, – непроницаемо ответил вулканец.
Брайтвайт по пути прихватил еще одно кресло, и в кабинете они все трое смогли усесться. Кабинет был сравнительно небольшой, просто обставленный и битком набитый папками, банком данных, штабелями кассет, расшифровками и прочими атрибутами чиновничьей деятельности.
Брайтвайт принес Кирку напиток в пластиковой чашке (Спок отказался от угощения), присел, тут же снова вскочил на ноги, излучая из себя поток нервной энергии. Потом прошелся взад-вперед; явно раздражая Кирка своим мельтешением. Наконец, он приостановился и начал издалека:
– Моя обычная работа – исключительно рутинная. Но последние недели… – он замолчал, обеими руками вытер глаза и щеки, словно только что проснулся и продолжил:
– Простите, джентльмены. Этой ночью умер мой друг, и я не совсем…
Кирк поднялся, осторожно прихватил его за локоть, усадил в кресло, протянул ему чашку:
– Выпейте немного, расслабьтесь. Успокойтесь и расскажите нам, что произошло.
Брайтвайт сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул из себя воздух и вновь извинился:
– Прошу прощения. Мое состояние не связано с вашим прибытием на Алеф. Просто я не могу вытравить Ли из своей памяти. Все так неожиданно. Она не казалась безнадежно больной, обычное недомогание. А когда я заехал сегодня утром в больницу, мне сказали, что у нее был гиперморфийный ботулизм, и она…
– Мы разделяем ваше горе, мистер Брайтвайт, и понимаем, почему вы так расстроены.
– Она была адвокатом здесь, на Алефе… Принято считать, что адвокат и прокурор должны быть врагами, но это вовсе не так. В таком противостоянии есть, конечно, определенная доля соперничества, но если есть взаимоуважение, соперничество дружбе – не помеха.
Кирк согласно кивнул, а Спок бесстрастно наблюдал за болезненной прелюдией предстоящего разговора, а может быть, и дела.
– Ну, вот и все! Кажется, я могу держать себя в руках, – проговорил Брайтвайт, попытался извиняюще улыбнуться, но улыбка тут же исчезла с его напряженного и мрачного лица. – Вы находитесь здесь для того, чтобы поставить окончательную точку в деле, которое я только что, закончил расследовать. Признаться, оно не похоже на все то, с чем я встречался раньше. Начало делу положил прискорбный факт – исчезли десять человек. Естественно было подумать, что кто-то похитил их с целью вымогания денег, выкупа. Но все оказалось гораздо хуже – это был, запрещенный эксперимент над сознательными субъектами.
– Какого рода эксперимент? – поинтересовался Спок.
– Мне запрещено говорить об особенностях эксперимента. Да это и не относится к делу. А в общих чертах суть его такова: в условиях строжайшей секретности было произведено дознание, в тех же самых условиях был вынесен приговор. И все это делалось по прямому указанию Совета Федерации. Какая-либо гласность в этом деле исключена. Приняты все меры предосторожности. Для вынужденного знакомства с этим делом мне пришлось обращаться непосредственно в штаб Федерации. Мое обращение вызвало их недовольство. Но я и подумать не мог о том, что для перевоза одного заключенного в реабилитационную зону 7, они пришлют такой корабль, как «Энтерпрайз». Хотя, конечно, это очень надежный транспорт.
– Ну-ка, помолчите минуточку, помолчите, – сказал Кирк, поднимаясь с кресла.
Все сочувствие к сидящему перед ним человеку мигом улетучилось, и он не заметил, как вкрадчивый его голос перешел на громкий крик:
– Вы хотите мне сказать, что вы отвлекли «Энтерпрайз» – вы сняли с курса корабль с экипажем в сто тридцать пять человек, чтобы перевести одного человека из одной зоны в другую на расстояние одной звездной системы?!
Он был выше сидящего Брайтвайта и наклонившись над ним, кричал ему в лицо, кажется, даже обрызгал его слюной и не жалел об этом. Потом он замолчал и отошел в сторону от прокурора, чтобы остыть, прийти в себя.
Пустая чашка в руках Брайтвайта громко хрустнула.
– Я не выбирал ваш корабль, капитан Кирк, – сказал он. Лицо его приобрело бесцветность его волос. – Штаб-квартира Федерации заявила, что пришлет корабль, и когда «Энтерпрайз» вынырнул из искривленного пространства, я и предположить не мог, что это – вы.
Приказ получен не из штаб-квартиры Федерации, – спокойно уточнил Спок. – Не от командования Звездного Флота. И даже не со Звездной Базы. Приказ был получен прямо отсюда, с Алеф Прайма… с шифровкой чрезвычайной секретности, которая, по моим данным, использовалась всего лишь пять раз за последнее стандартное десятилетие.
Спок как бы не замечал ни истерии Брайтвайта, ни гнева Кирка – он просто делился известными ему данными.
– Честное слово, я не знаю, как это произошло, мистер Спок, – оправдывался Брайтвайт.
Спокойно переждав реплику прокурора, Спок продолжал:
– Подобная команда предназначена лишь на случай неспровоцированной вражеской атаки планетарного масштаба и того же масштаба чрезвычайного происшествия, вызванного неудачным научным экспериментом. Но она ни в коем случае не предназначена для сведения счетов с несчастным преступником.
– Несчастный преступник?! – внезапно обрел силу поникший было Брайтвайт. – Да будет вам известно, что помимо всего прочего, этот человек – опасный преступник, он – убийца!
– Прошу прощения, – извинился Спок все тем же ровным голосом, – вероятно, я не правильно выразился.
Брайтвайт согласно закивал головой.
– Не предназначена для того, – уточнил сам себя Спок, – чтобы вообще иметь дело с преступником, каким бы он ни был и кем бы он ни был. Тем более, что среди этой категории людей всегда есть арестованные по ложному доносу и осужденные по ложному обвинению.
Кирк невольно улыбнулся. То, чего он не мог достичь своим криком, офицер по науке достиг бесстрастным изложением фактов – загнал в угол не очень приятного типа из чиновничьей своры.
– Но я не посылал шифровку! – настаивал на своем Брайтвайт.
– Но приказ получен из вашего офиса и за вашей подписью!
– Если вас оторвали от нужного дела без крайней необходимости, то я выражаю вам свое сожаление, – искренне сказал Брайтвайт, – и постараюсь выяснить, как это произошло.
– Хорошо, – удовлетворенно сказал Кирк. – Будет считать, что инцидент исчерпан, и мы можем удалиться.