Человеческий фрейминг полезен именно потому, что сообщает блужданиям ума структуру, цель и ограничения. «Рамки» и есть решающее отличие.
Собственно, только этому и учит нас тест с девятью точками. На самом деле существует несколько возможных решений: свернуть рисунок в трубку, как ствол ружья, сложить, разрезать на кусочки. Или просто представить себе, что головоломка уже решена, но в четырехмерном пространстве. Так нельзя? А кто это сказал? Любое введение нового ограничения – это еще одни рамки, а как раз их нам сказали сознательно избегать. Нам под силу вообразить решение любого теста, лежащее полностью за пределами ментальных рамок. Но сделать это не означает решить задачу, таким образом нельзя получить работоспособный вариант, действенный ответ.
Чтобы достичь подобного, нужно поставить границы воображению. Момент озарения в тесте с девятью точками – когда мы понимаем, что нужно проводить линии за границами воображаемого квадрата, – невозможен, если не ограничить размышление двумерным листом бумаги, не запретить себе думать, что его можно сложить или разрезать ножницами. Тест с девятью точками требует ограничений. Он – пример не «мысленного выхода за рамки», а человеческого фрейминга. Он – пример того, что нужно принять во внимание ментальную модель, выбрать ограничения и в этих рамках представлять себе возможные варианты действий. Тест – полезное напоминание о важности верного выбора фрейма и рамок для работы воображения.
В реальной жизни мы постоянно чувствуем себя заключенными в рамки. Именно поэтому нам нужны фреймы, чтобы заметить новые возможности. Известный пример состоит в том, как фрейминг повлиял на реакцию Соединенных Штатов на финансовый кризис 2008 года. Стране посчастливилось иметь на одном из высших постов в руководстве экономикой человека, который готовился к подобной катастрофе в течение всей своей профессиональной жизни. Но в решающий момент он мыслил в рамках альтернативного фрейма и был парализован сомнениями.
3
каузальность
мы машины выводов, обрабатывающие
причинно-следственные связи. Мы часто
ошибаемся, но это даже хорошо
«Еще не поздно остановиться», – так, по его собственным воспоминаниям, подумал Бен Бернанке. Вечером во вторник 16 сентября 2008 года он ходил взад-вперед по своему кабинету в здании Федеральной резервной системы и остановился у большого окна. Он взглянул на сияющий огнями поток машин на Конститьюшн-авеню и темные силуэты вязов на Национальной аллее. Предыдущие дни выдались тяжелыми. Но он чувствовал, что худшее еще впереди.
Бернанке занимал пост председателя Федеральной резервной системы второй год, и кризис в сфере его ответственности был в полном разгаре. Всего днем ранее крупный инвестиционный банк Lehman Brothers объявил о банкротстве, подкошенный обесценением токсичного актива – субстандартной ипотеки. Его крах вызвал резкое падение рынков. Но в тот вечер Бернанке ждала еще худшая беда.
Страховая фирма AIG, где были застрахованы финансовые инструменты, основанные на ипотечных кредитах, тоже встала перед угрозой банкротства. Крах субстандартной ипотеки сказывался повсюду. Бернанке провел весь день у президента Джорджа Буша-младшего и в Конгрессе, объясняя, почему спасти AIG при помощи государственных средств жизненно необходимо – речь шла о спасении не компании, а экономики страны. Глядя в окно, он остановился и еще раз взвесил свое решение применить инструменты, которыми располагала Федеральная резервная система, непосредственно на рынках.
Люди давно воспринимают экономику в терминах каузальности. Но фреймы, которые они применяли при этом, иногда оказывались совершенно неподходящими. В конце 1600-х годов понятия инерции и гравитации, позаимствованные из ньютоновской механики, пытались применять для объяснения рыночной конкуренции. В середине 1700-х во Франции группа экономистов, бывших по первому образованию врачами, стали называть себя «физиократами». Они описывали движение денег в экономике подобно движению крови в теле человека. Ни тот ни другой фрейм не способны были адекватно отразить сложность предметной области, но определенную пользу все же принесли.
В XX веке новое поколение смотрело на экономику глазами инженеров-механиков, но вооруженных математическими моделями. Одним из таких людей был Бен Бернанке. Он посвятил свою карьеру исследованию финансовых кризисов и паники на рынках, хотя и та и другая тема считались глухим закутком академической науки.