Арта одолевали свершено противоречивые мысли. Одна его часть упрямо тянулась к Але, игнорируя на своём пути любые преграды, и была уверена, что поступает правильно. В то время как другая, рациональная, отвешивала ей подзатыльники и крутила пальцем у виска. Эта внутренняя борьба убивала, доводя нервы до состояния белого каления, и нужно было срочно что-то с этим делать, ведь в противном случае всё могло закончиться плачевно.
Он держался из последних сил, сжав клаки и упрямо уставившись в одну точку, и уже почти смирился с тем, что срыва не избежать, как вдруг всё резко изменилось. Съедающее душу раздражение стихло, дыхание выровнялось, а мысли снова пришли в норму. А причиной всему стала изящная женская ручка, что секунду назад осторожно легла на его плечо.
- Привет, Федь, - проговорила Алина, останавливаясь у него за спиной и разглядывая рисунок.
Она странным образом почувствовала его дикое напряжение, и сама не поняла, почему так легко и уверено решилась бесцеремонно нарушить его личное пространство таким, казалось бы, простым дружеским прикосновением. Но когда её пальцы, ложась на плечо, случайно коснулись открытой кожи на шее, Федя едва заметно вздрогнул, а Алю и вовсе будто бы током прошибло. Она уже собиралась отдёрнуть руку, когда её неожиданно накрыли холодные пальцы Фёдора.
- Привет, Алин, - отозвался он хрипло, но поворачиваться пока не спешил.
Ему вдруг отчаянно понравился этот момент странной эмоциональной близости и простое касание рук. В одно мгновение он ощутил непонятное спокойствие и уют, и в этот момент рациональная часть его души с треском проиграла битву.
- Можешь считать меня сумасшедшим, но ты непонятным образом только что низвергла в пучину небытия моё бешенство, - Тёма сказал это с виноватой открытой улыбкой, но пальцы убирать не спешил. – Постой так ещё пару минут, чтобы я окончательно успокоился. Если, конечно, у тебя нет других, более важных дел.
Дела были. А точнее их был целый вагон, но здесь, рядом с Фёдором всё сумасшествие этого дня неожиданно отступило куда-то на задний план, а в хаотично мечущиеся мысли пришли спокойствие и гармония.
- Знаешь, - сказала она с усмешкой, кладя руку на второе плечо. – Думаю, тут место какое-то особенное. Может, природная аномалия? Ведь мне тоже в одно мгновение стало как-то… хорошо, что ли. Надо его запомнить.
- Согласен, - отозвался рыжий, прикрыв глаза. – По крайней мере, если это сумасшествие, то проблемы не только у меня.
- Ты, кстати, чего это такой нервный? Миша говорит, что рычишь на него целый день, – поинтересовалась Алина, к которой вдруг вернулось игривое настроение. Она сама не поняла, как начала легонько массировать плечи парня, осторожно перебирая пальцами.
- Есть причины, - неопределённо отозвался тот. – Зато вот… шторм нарисовал.
- Ага, я заметила. Кстати шикарно получилось. Ты такими темпами скоро Айвазовского переплюнешь, - проговорила Аля с доброй усмешкой. – Даже боюсь представить, что должно твориться в душе художника, чтобы изобразить такую дикую бурю.
- Нечто подобное ей, - тихо ответил Федя. – Такова особенность любого творчества. Неважно, будь то музыкант, художник или танцор, все мы вкладываем душу в то, что делаем. А если в ней неспокойно или мрачно, то это обязательно отразиться на работах.
Аля кивнула, хотя сидящий к ней спиной парень этого не увидел. Он продолжал наслаждаться столь неожиданным и приятным массажем и категорически отказывался возвращаться в реальность.
- Кстати, - сказала вдруг Алина и, резко отняв руки от плеч парня, встала перед ним. – А ты не хотел бы принять участие в фестивале?
- Я, по-моему, и так это делаю, - пробурчал Федя, недовольный столь резким разрывом контакта. Он смотрел на чрезмерно активную Алину через свои мутные линзы, и никак не мог понять причины такого бешенного оживления с её стороны.
- Нет, не так, а как полноценный участник. Придумаешь экспонат, выставишь его в парке до пятницы и всё! Может, даже победишь, а триста штук на дороге не валяются.
- Какие триста штук? – мгновенно оживился рыжий, краем глаза заметив подходящего к ним Мишу.