Остроты зрения мне хватает, чтобы увидеть волнение, грусть и звериную ярость, что смешались на лицах моего главного ремесленника.
Не прошло и минуты, как гоблины стали обниматься, приветствуя возвращение, а затем обмен мыслями странными звуками и жестами. И только Болтун подошел ближе ко мне, опустил голову, отчего большие уши тоже поникли. Так он и замер, не в силах посмотреть мне в глаза. Я, с нехорошим предчувствием на душе, выпалил:
– Болтун, в чем дело?! Если есть что сказать, говори сейчас.
Казалось, плечи гоблина еще сильнее опустились, будто из чернокожего тела вынули позвоночник. Пауза явно затянулась, и мой помощник это понимал.
– Госпо…дин, пауч…ха, она…, – начал лепетать Болтун, – Мы… не смогла… он…
Я не стал его слушать, грубо толкнул в плечо, и помчался со всех ног к хижине, где оставил свою Лину. Но… ее просто не было. Бревна лежали на разном расстоянии друг от друга вповалку.
– Какая… сила это сделала?, – проносилось у меня в голове, – И где Лина…
Вид моего разрушенного жилье заставил сердце еще сильнее сжаться. Казалось, оно уже и так через раз стучит, от чего в глазах начало двоиться.
А на земле у кострища лежала… моя девушка. Глаза будто прикипели к безжизненному телу, красивым волосам, что сейчас были спутаны от комьев земли и… крови. На прекрасном лице застыла смертная печаль, а глаза… они просто смотрели ввысь на кроны исполинских деревьев.
Я застыл на месте, не в силах пошевелиться. В голове было пусто, и я не знал, что мне делать.
– Нужно… похоронить… Лина… Люмия, – путались мысли у меня в голове. Я даже не заметил, как ко мне ближе стали подходить другие гоблины. Они о чем-то тихо шептались, а ближе всех рискнул приблизиться Болтун. Он встал молча, понурив голову.
– Это…я. Рядом был странный человек… гоблин… как вы, – начал Болтун, – Он убивать паукана, мы поделиться едой и к нам к костру. А он… смотрел на Ли…ну, а потом достал меч и… резко полетел к ней. Удар… а потом ба-бах.
Гоблин на ломанном языке пытался описать, что произошло. Но у меня в голове не укладывалось… почему Лина, что плохого кому она сделала? Почему пришли именно сюда и убили девушку, что стала для меня близким человеком, несмотря на разницу рас, жизненный опыт и статус.
– Я… мне нужно побыть одному, – прошептал я, – Положите тело на ветки подальше от костра. Вот мясо, ешьте.
Я положил на камни куски конины, от чего глаза гоблы загорелись, а сам не дожидаясь выполнения приказа, пошел на место. где раньше был спуск в святилище Люмии. Пришлось, едва не сорвав спину, отодвинуть несколько бревен, и нырнуть в темный провал.
Привычный холод каменных ступеней, росчерк кинжала и кровавая жертва для призыва богини. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем булыжники окрасились в другой цвет, и из дымки портала не появилась паучиха.
Она будто принюхалась к воздуху, в ее глазах появилась грусть, и она молча на меня посмотрела.
– Люмия… Лина…, – выдавил я из себя.
– Я… знаю. Она была… странным ребенком и я даже хотела ее наказать, но… она была моей дочерью, – с грустью произнесла Люмия, – Я обещаю тебе, что ее убийца уже мертв. Просто… еще не знает об этом.
Я поднял глаза на Люмию, и пристально на нее посмотрел. Не было похоже, что она шутит.
– Ты…знаешь, кто это сделал и… зачем?, – с надеждой в голосе произнес я, – Я…
– Да, я знаю кто в этом повинен, и ты ее знаешь, – прошептала паучиха, немного склонив голову набок, – Она гадит тебе с самого перерождения и… на этот раз зашла слишком далеко.
Непроизвольно у меня сдались кулаки, а клыки натужно заскрипели от плотно сжатых челюстей. Сторонний наблюдатель бы сейчас увидел желваки, что играли на моем лице, а в красноватых глазах плескалось настоящее пламя ненависти, что грозило накрыть с головой.
– Дэя…, – выпалил я на одном дыхании, – Как… почему она…
– Я не знаю, но… почувствовала смерть дочери, а потом и откат от удара, что был нанесен Убийцей Богов.
– Убийцей… Богов?, – переспросил я, – Что это?
– Это древнее оружие, которым раньше боги лишали жизни друг друга. Внутри этих артефактов огромная сила, и она может многократно усиливать носителя. А им… может стать почти любой, – отозвалась Люмия, – Правда… он начнет изменяться после первого же убийства, постепенно сходя с ума от силы и проклятья, что заключены в оружии.
– Но… такое оружие просто так на земле не валяется?, – осенило меня, – Значит… Дэя дала его кому-то, чтобы отомстить мне?
Люмия несколько мгновений молчала, будто что-то старательно обдумывая.