Будто кто-то невидимый услышал эти слова, и дверь тут же начала медленно отворяться. Небольшого пространства хватило, чтобы парень быстро юркнул внутрь.
– С чем пожаловали, уважаемый?, – надменно послышался мужской голос, – Сейчас не приемные часы. Надеюсь, вы знаете об этом?
– Прекрасно знаю… мне ли не знать, – тихо проговорил мужской голос, – Лови, и проводи меня в комнату Милисентис.
Ловко выброшенная рука поймала серебряную монету, и вопросов больше не возникло.
– Святая Лебеда заботится о каждом человеке, что в силу разных причин утратил связь с реальностью, – тихо проговорил человек в просторном балахоне, – Многие вовсе не хотят просыпаться, предпочитая наваждения и яркие сны…
Пара шли по узкому коридору, по обе стороны которого были бесконечные деревянные двери.
– Бог–Зверь скоро придет, и заберет всех нас в свою пасть!
– Я не хочу больше есть этого живого цыпленка. Принесите мне желе из дикой ягоды!
А-а-а-а-а-а-а, возрожденная душа охотится на зелень, но ей не победить странника с другого мира!
Шаги людей будто активировали какую-то кнопку, и со всех сторон посыпались полубредовые слова мужчин и женщин, глубоких стариков и молодых.
Последователь Лебеды и бровью не повел на такой аккомпанемент, а парень в плаще и вовсе стал нем, как рыба, после подношения.
– Комната 243, Дора Милисентис, – проговорил балахон, – Напоминаю, что посетителям запрещено оставлять у «постояльцев» острые предметы, веревки, шнурки и все, что может им навредить, даже потенциально.
– Я все это прекрасно знаю, и в сотый раз слушать одно и тоже не намерен.
– Молодой человек, современные люди слушают, но не слышат, поэтому я повторю еще хоть двести раз, чем потеряю одного из…«пациентов». – с холодцой пробормотал балахон.
– Тс, хорошо, мастер, я вас понял, – сдался парень, – Ничего такого не будет.
Балахон молча достал связку ключей, будто отсчитал нужный, вогнал его в дверь, и пропустил парня внутрь.
В полумраке небольшой комнаты стояла кровать, а все стены, потолок и внутренняя часть двери были оббиты каким-то сероватым материалом.
Узкое окошко напротив двери давало немного света. Достаточно, чтобы увидеть на краю кровати сгорбленное тело женщины, чьи седые волосы были растрепаны, и безжизненными плетями ниспадали на худые плечи.
Парень не спешил подходить ближе, стоял, будто не решаясь сделать первый шаг. Невольный наблюдатель увидел бы побелевшие костяшки пальцев, что сжимали с нечеловеческой силой сверток.
– Мама, я принес тебе твои любимые сладости, – тихо произнес парень, – Знаю, что ты не просила, но мне захотелось тебя навестить и сделать приятно.
Женщина медленно повернула голову к нему.
– Рэй, я сижу здесь долгие годы, и ты думаешь, что сможешь порадовать какими-то сладостями, – проговорила она, – Зачем я здесь? Со мной все в порядке.
– Мама, ты же знаешь, что это не так. Если не знаешь, то точно чувствуешь. Неужели ты не помнишь свои припадки, когда кто-то говорил слово го…, – вдруг запнулся Рэй.
– Сын, ты держишь меня здесь, не даешь вернутся в наши владения, и навести порядок, – сурового проговорила Дора, – Или ты думаешь, наши люди там сами со всем справятся?
– Мама, там ни осталось уже ни души, деревни брошены, наша усадьба разрушена, а в древних пещерах свили гнездо твари, – печально произнес Рэй.
– Нет, откуда тебе знать, ты же все время служишь этой своей богине, и убиваешь го…, – запнулась женщина, внезапно схватившись за голову.
Рэй подбежал к матери, упал на колени и заглянул ей в глаза. А там плескалось безумие, что сейчас мирно дремало, но грозило в любую минуту вырваться наружу.
– Да, мама я служу богине, избавляю мир от разного зла, людей и тварей, полуразумных и дикарей, – прошептал Рэй, – И я продолжу этим заниматься ради того, чтобы отомстить за тебя, и спасти десятки, сотни и тысячи женщин по всему Аквартису.
– Какое безумие… что ты можешь сделать? Такова жизнь, кто-то ест, а другие становятся кормом, – продолжила Дора, – Зря ты не дал мне тогда умереть. Я бы осталась там…
– Нет, что ты несешь?, – взорвался Рэй, – Я ни за что не отпущу тебя, буду защищать и разить своим мечом столько гоблинов, сколько потребуется!
Лицо женщины резко побледнело, глаза расширились настолько, что могли выпасть из орбит. а пальцы впились в волосы.
– Гоблины-ы-ы-ы-ы-ы, они уже здесь!, – прокричала Дора.
Женщина все меньше выглядела здоровой. Вдруг она резко встала, и уставилась на Рэя.
– Проклятое отродье, я тебя ненавижу и хотела избавиться всю свою жизнь, – прокричала с пеной у рта женщина, – Почему ты все еще не сдох? Почему боги не сделали меня такой счастливой?