— Нет... — начинаю возражать я.
— Братан, ты видел мой контракт. Я могу себе это позволить. Кроме того, я тут инвестирую в будущие таланты. Я не могу допустить, чтобы мой протеже опаздывал на тренировки.
Спорить бесполезно. Оуэн еще упрямее меня.
— Тебе действительно не обязательно. Но спасибо, я ценю это. Я все тебе верну.
— Этого мне не нужно.
Дверь за моей спиной открывается.
— Чувак, — приказывает Шейн. — Внутрь. Сейчас же.
— Мне нужно идти, — говорю я Оуэну. — Что-то назревает.
— Хорошо, будь на связи.
— Ага. Созвонимся.
Я захожу внутрь и понимаю, что пока я разговаривал по телефону, на наши почты пришло письмо от Дженсена.
В гостиной я нахожу нескольких новых людей — нападающего Ника Латтимора, его девушку Дарби и братьев Хоули. Раньше я думал, что это Рэнд таскает за собой своего младшего брата, пока не понял, что Мейсон буквально ходит за ним по пятам, чтобы держать своего старшего брата в узде.
Триумф в глазах Рэнда говорит мне, что у нас хорошие новости.
Шейн начинает перечислять имена, и меня охватывает облегчение, когда я слышу, что оба моих лучших друга попали в список. Ну, конечно, блядь, они попали. Дженсен был бы идиотом, если бы не взял такого надежного защитника, как Беккет, или сильного правого нападающего, как Шейн. Рэнд, Мейсон и Ник тоже прошли. А мы с Колсоном были назначены официальными капитанами, больше не временными.
— Чувак, мы победили, — говорит мне Рэнд.
Я хмуро смотрю на него.
— В смысле победили?
— Стартовый состав. Нас одиннадцать. Их девять.
Шейн продолжает просматривать список, опустив голову.
— Ну стартовый — да. Но если брать полный состав — около шестидесяти процентов действующих игроков Брайара, сорок процентов — Иствуда.
— Чувак, какая разница, кто на скамейке запасных? — Возражает Рэнд. — Иствуд доминирует на льду. Это главное. Верно, Райдер?
Я рассеянно пожимаю плечами. Сейчас я изучаю текст на своем телефоне. Дженсен сделал правильный список. Со всех сторон хороший выбор. И тот факт, что в стартовом составе наших игроков больше, показывает, что он не выбирал любимчиков.
— Я гарантирую, кому-то важно сидеть на скамейке запасных. — Партнерша Шейна по перепихону, Кара, присоединяется к разговору с кривым выражением лица. — Они, наверное, сейчас очень злы. И сечас самое неподходящее время — список прислали прямо посреди прощальной вечеринки Миллера. Жестоко.
— Миллера? — Безучастно повторяет Рэнд.
— Миллер Шулик. Который переводится. — Она бросает на нас удивленный взгляд. — Вы же знаете, что они живут примерно через пять домов отсюда, да?
— Вы, блядь, шутите. Вы, ребята, соседи? — Рэнд выглядит так, словно обнаружил вспышку герпеса на нашей улице.
— Я понятия не имел, — говорит Шейн.
— Кейс, Миллер и Джордан живут в угловом доме в конце этой улицы, — рассказывает Кара. — Ну, Миллер уже ненадолго. Он уезжает в воскресенье.
— Откуда ты все это знаешь? — Спрашивает Рэнд.
— Я встречалась с Джорданом.
— Трэгером? — Он ошеломлен.
Она кивает.
— С этим придурком? Что с тобой не так?
Она сердито смотрит на Рэнда.
— Вау. Да ты еще тот мудак.
Он игнорирует это.
Но она не ошибается. Чувак — разъяренный мудачина.
Наглядный пример:
— Думаю, нам следует пойти туда, — радостно говорит Рэнд.
— Да ладно тебе, чувак, — говорит Ник, выглядя раздраженным. — Мы не пойдем к ним домой, чтобы злорадствовать.
— Да, это подло, — соглашается его девушка.
Я удивлен, когда Беккет занимает другую позицию.
— Возможно, это не такая уж плохая идея.
— Серьезно? — Шейн уставился на него. — Ты хочешь позлорадствовать?
— Нет, очевидно, я не про эту часть. — Беккет закатывает глаза. — Я просто имею в виду, может быть, не помешает прийти с предложением мира. Принесте им ящик пива или что-нибудь еще. Попрощаться с Миллером. Это довольно дерьмово, что он переводится.
— Ты просто хочешь на вечеринку, — обвиняет Шейн.
Наш приятель ухмыляется.
— И это тоже. — Он смотрит на Кару. — Все клянутся, что вечеринки Брайара — это огонь, но я еще ни разу этого не видел.
— Занятия еще даже не начались, — протестует она. — Греческий ряд сейчас, по сути, город-призрак. Поверь мне, когда все вернутся в кампус, ты увидишь.
— Ну, а до тех пор я голосую за то, чтобы мы прошлись по улице и протянули оливковую ветвь в виде выпивки и травки, — говорит Беккет.
Все смотрят на меня. Я не знаю, что я чувствую по поводу этой непрошеной короны, которую возложили на мою голову.
— Я не принимаю решения за вас, придурки, — раздраженно говорю я, и Дарби радостно смеется. — Делайте все, что хотите.