— Ты ведешь себя как стерва последняя!
— Она, между прочим, права, — сухо подытожил Чед, и мы поспешили уйти из ресторана.
Теплый воздух ударил в нос, шум улиц проехался по ушам, мне не было места в этом ритме. Я словно заблудилась между мирами, которые создавала так тщательно и настолько скрупулезно, что сама запуталась, где правда, а где вымысел. Мейси, как она может так со мной поступать?! Эгоистка? Для меня это хуже любого оскорбления. Потому что я кто угодно, но не она. И уж не по отношению к другу точно!
— Валери? Все хорошо?
Я вернулась из мира рассуждений и обнаружила себя рядом с симпатичным молодым человеком, который до сих пор еще не сбежал.
— Знаешь, я, наверное, пойду домой. Не такой ты себе, верно, вечер представлял, — сглотнув, продолжила. — Извини.
— Постой. Мое предложение о прогулке и пиве еще в силе, все только начинается.
— Оно тебе надо? Лучше вернись в ресторан — может, она еще там.
— Свидание с пустой болтовней потеряло свою актуальность. И к тому же твоя компания мне нравится куда больше, — сказал он, и я тут же усмехнулась. — Тебе не обязательно сегодня сидеть в пустой квартире и заниматься самобичеванием, просматривая совместные фото с подругой. Сегодня вы будете порознь, и нет необходимости проводить это время одной.
Может, он и прав? Да нет, безусловно прав! Я так много сил трачу, чтобы угодить Мейс, соглашаюсь на то, что мне не нравится, тону во лжи. Сколько может продолжаться такая дружба? Почему я раньше не заметила, как этот человек в действительности ко мне относится? Может, мы когда-то и были лучшими подругами, но не сейчас. Та семнадцатилетняя я, нашедшая поддержку в озорной девчонке, тогда еще с кудрявыми рыжими волосами, а не сожженными белыми, и подумать не могла, что через два года все крутанется на сто восемьдесят градусов. Близкий станет далеким.
Я и Чед стояли на берегу возле моста Золотые Ворота. Огни его ламп плавно растекались по металлическому каркасу, превращая конструкцию в настоящее произведение искусства. Фиолетовые облака нависли над городом, обволакивая каменные джунгли мегаполиса своим теплом. Забавно, никогда не была на другом берегу, прожив столько лет в Сан-Франциско, я сумела обойтись парой улиц и забегаловками дурной славы. И что мне мешало сесть в такси или взять билет на автобус?
Насколько мой маленький мир ограничен, не наполнен эмоциями, страдает от недостатка искренних чувств и новых впечатлений. Что я до этого видела в своей жизни? Правильно, ничего. Всю сознательную, да и несознательную часть моего существования меня окружали плохие люди, грязные плиты, половые тряпки, поношенная одежда. И в кутерьме этого дерьма не было чего-то по-настоящему светлого, лишь темная пелена с вкраплениями крохотных белых точек.
— Ты всегда такая молчаливая или только сегодня?
— Не люблю болтать о своей дороге жизни, обычно люди меня не понимают, — я даже не дернулась, продолжила смотреть, но сквозь мост и пейзажи, не видя ничего за пеленой мыслей.
— Да мы коллеги, — протянул он. — Мой отец и его жена далеко от моих представлений об утопии, — это заставило меня обратить на него внимание, собственно, чего он и добивался.
— Хочешь рассказать слезливую историю? — нервно перебираю пальцами цепочку от клатча.
— Нет, почему же. Довольно банальный конфликт отцов и детей, как в том романе, — я кивнула, будто поняла, о чем речь. — Я не хотел идти на юриста, хотел быть диджеем и устраивать безумные рейвы в самых запрещенных местах этой планеты. Но это было так несолидно, — его рот покосился. — В восемнадцать сбежал на Корсику, но меня вернули за уши, отмыли и отправили на первый курс, — хлипкий смешок растворился в шуме города. — В моей семье голос младшего ребенка ничего не решает. Меня даже никогда не выслушивали до конца. А как в твоей семье? У вас тоже принято решать судьбу поколений? Или это только в нашей у главы семейства крыша едет?
— У меня нет родителей, — процедила я и двинулась вдоль берега неспешным прогулочным шагом.
— Прости, я не хотел, — засуетился Чед, пытаясь сгладить ситуацию
— Все в порядке. Они те еще козлы! — я старалась показаться позитивной, насколько это возможно, лишь обмануть себя не вышло. Больная мозоль. — Я росла в детдоме, и там не было конфликта интересов, только мечты о доме и что когда-нибудь мама и папа придут. Хотя после четырнадцати хотелось верить, что я все-таки явилась на свет из пробирки в вакуумном изоляторе.
— Почему? — растерялся парень.
— Не хотелось верить, что им хватило сил кинуть меня.
Такие разговоры смутили моего собеседника, он потерял весь свой солнечный запал и погрузился в себя, а мне не желалось видеть его в таком состоянии. Он позвал меня отвлечься, а получилось так, что я затянула его в свое подземелье ужасов.