В зале было пусто, лишь пару неуклюжих человек. Я убрала стекла и пониже натянула козырек черной кепки, которую выпросила у нашего повара. О вчерашнем напоминала лишь царапина на брови, неумело прикрытая пластырем бежевого цвета. Не хотелось привлекать внимание, поэтому потрепанная кепка и взгляд, упирающийся в пол, защищали меня от окружающих.
Последние пару часов — как в тумане, все смешалось. Чед, Кай, истерика. Но я не в том положении, чтобы позволить себе долго жалеть себя. Никто не станет кружить около меня, ухаживать и приносить чай с лимоном по первому же требованию. Я одна, и это факт, а значит, отбрось все, малышка, и двигайся вперед, только ты и никто, кроме тебя!
— Хьюз, там парень у стойки, говорит, что ты ему задолжала сотню баксов, — Билл окликнул меня.
Что? Какие еще деньги? Надеюсь, это ошибка, иначе мне всерьез стоит задуматься о продаже органов. Какова стоимость печени?
Я подошла ближе, и единственный, кого я там обнаружила, был мой зататуированный соседушка.
— Я что-то пропустила? Не помню, чтобы в том скудном количестве фраз, которыми мы перекидывались, проскальзывала хоть одна о деньгах.
— Память тебе не изменяет. Я специально так сказал, чтобы ты наверняка вышла, а не пряталась.
— Чего тебе? — я встала в оборонительную позу, скрестив руки на груди.
— Хотел узнать, как ты.
— Узнал? — агрессивно ответила я. — Свободен, мне не до твоих экспериментов «выйдет-не выйдет», мне работать нужно.
— Валери, я просто…
— Не надо! — перебила я. — Послушай, спасибо тебе за то, что помог мне, но на этом все. Я бы с радостью купила тебе в благодарность бутылку пива или всучила денег, но у меня ни цента. Если преследуешь еще какую-то выгоду, то говорю сразу: ничего не светит!
— Ты не рассматриваешь вариант, что мне может быть просто неспокойно чисто по-человечески? — Кай сделал шаг вперед, а я — тут же два назад с нескрываемой паникой.
— Ты боишься меня? — между бровей у него появилась четкая складка, он оглядел меня. — Больно тебе сделал другой, а шарахаешься ты от меня.
— Я тебя не боюсь, — пропищала я больше из чувства гордости, чем из-за ощущения защищенности.
Этот парень защитил меня ночью, избавил от очередного фиаско в моей жизни, но что-то мне мешает перешагнуть через себя и тут же расслабленно кинуться спасителю на шею. После того как Мейси в очередной раз показала свою натуру, Кай попытался снова меня успокоить, но он недооценил буйность моей истерики. Я выставила его, отравленная ядовитыми словами подруги. А потом не смогла уснуть и, содрогаясь, лежала в неудобном платье на холодном полу.
И теперь этот странный парень стоит передо мной и думает, что я поверю в искренность его побуждений. Может, это и так, но я больше ни во что не верю.
— Я уйду, — тихо ответил он, исчезнув за дверью этой помойки.
Я нервно вздохнула, решив немного погрузиться в грязные тарелки и, возможно, перебрать склад, заросший паутиной, но… получила под дых. Иконка об смс на потрескавшемся экране уже заставляла мое сердце ускоряться, а когда я увидела имя отправителя, под ритм моего пульса можно было танцевать чечетку.
Это было лишь требование от Мейс вернуть ее каблуки и платье в целости и сохранности. Просто ее шмотки! Глупый, никому ненужный ширпотреб! Который она ценит выше жизни других людей, выше чести, выше всего, что бы ни было!
Мне хотелось послать ее куда подальше, оскорбить, чтобы ей было больно, но меня останавливал тот факт, что она даже не знает правды. Не знает, как Чед обласкал мои уши, не знает, как мое сердце почти ёкнуло, не знает, как он накинулся на меня, не знает…
— Валери! — наша милая официантка Элли впопыхах, завязывая фартук на талии, подбежала ко мне. Ее огненные кудряшки свалились ей на нос, когда она заплетала пучок на голове. — Слушай, — спешно тараторила она. — У меня сын заболел, а сидеть с ним некому.
— Ты же знаешь, я и дети не созданы друг для друга.
— Да, отлично знаю. Но также я знаю, что ты более коммуникабельна со столами и стульями. Подмени меня вечером, умоляю.
— Элли, — протянула я.
— Прошу. Я и так опоздала на утреннюю смену без предупреждения. Меня за это, конечно, не уволят, но зарплату подрежут. А мне ребенка кормить надо, а теперь еще и лечить. Я не могу рисковать ни работой, ни уж тем более Кевином. Сейчас он сидит с подростком-соседкой, ему нужна мать, а не истории мемов.
— Ладно, — помотала я головой. — Ты хорошая мама, только поэтому я соглашаюсь на двойную каторгу.
— Спасибо, — она приложила ладонь к сердцу; чувствовалось, как ей стало чуть легче.