На ресепшене встречает радушная пара работников: молодая ухоженная девушка и юноша в специальной форме. Мы выглядим неприглядно, побито, забитые самой госпожой Жизнью, но они не относятся к нам иначе. С распростертыми объятиями принимают в свой дворец.
Номер был на двоих. Две рядом стоящие кровати с белыми простынями и взбитыми подушками, начищенная до блеска ванная комната так, что в плитке виднелось отражение.
— Довольна? Мы потратили кучу денег на ничто, — сбросил свою куртку на стул Кай.
— Ты только посмотри, какой тут вид на город и его огни, хочу подняться на самый верхний этаж.
— И плюнуть оттуда? — он сел на край кровати.
— Нет, — рассмеялась я. — Но сначала я хочу осуществить свое самое главное желание. Я хочу в бассейн.
— Я лучше останусь здесь и отосплюсь.
— Кай, что с тобой происходит? Ты потратил все свои батарейки на то, чтобы вытащить меня из страданий? Не знаю, что с тобой творится, но тебе стоит поднять свой зад и пойти веселиться. Иначе я тоже загрущу, и все твои старания в прошлом будут напрасны. Будем сидеть, как две унылые кучки г…
— Ладно, пойдем и искупаемся, — встал он, прерывая меня. — Надеюсь, у них там есть возможность приобрести купальник и плавки. Иначе мои глаза лопнут от вида твоего обнаженного тела, — он состроил гримасу.
— Это было обидно.
— Ну, прости, мне мое зрение дороже, — пошел он к выходу.
Я не сдержалась и кинула в него подушкой, но она не долетела и упала прямо у его ног.
— Мазила!
— Ты как ребенок, — фыркнула я.
— Догоняй, — он скрылся за дверью, я последовала за ним.
Кем мы стали друг для друга? Это сложная связь, которой я не готова лишиться ни за что. Моя дружба с Мейси или отношения с Диланом даже в совокупности рядом не валялись с моими взаимоотношениями с Каем. И уж не знаю, от великой благодарности у меня развилось это чувство или от чего другого. Но факт оставался фактом, мы проводили столько времени вместе, что могли бы уже давно слипнуться, как сиамские близнецы.
Он такой смешной, когда делает надменный вид, и меня беспокоит, едва ему стоит отвести взгляд и тяжело вздохнуть. Я стала замечать это за собой совсем недавно. Какая глупость, но мое настроение зависит прямо пропорционально от его настроения. Поэтому мне страшно. Безумно страшно, что он исчезнет, испарится как все предыдущие личности, которые уходили, забирая из моей души гораздо больше, чем привнесли. Если так произойдет с ним, то от меня не останется ничего.
Я вошла в бассейн в красном купальнике, еще при покупке у меня закралась мысль, что Кай вполне может отвесить: «Спасательница Малибу». Так, собственно, и произошло.
Его торс и ноги были оголены, впервые я видела это все настолько близко, вернее впервые позволила подглядеть. Все изображения были мрачными, темными, ни одной цветной проталинки. Ничего из этого не составляло единой картины, все беспорядочно.
— Ты во мне дыру просверлишь, — бултыхаясь в воде, произнес Кай.
— Почему так много? Я еще могу понять тело, но зачем нужно было заходить так высоко? — мои глаза поднимались от искаженных в водной глади ног до ушей.
— Мне нравится, — взбросил брови он. — Я сделал так, как хотел. На этом все.
— А как же лицо? Не хотел бы поддаться новому течению и набить под глазами два глупых, но непомерно романтичных слова?
— Нет, стиль «рэпер» не по мне, — Кай немного отплыл и пустил на меня волну хлорной воды. Я ему ответила тем же. — Ну что, исполнили мы твое желание? Пожалуй, теперь исполним мое. Пойдем в бар и хорошенько напьемся.
17 глава
Я стояла, скрестив руки, посреди роскошной спальни и смотрела в окно, восхищенная завораживающим видом восходящего солнца. Кай уже час как спал без задних ног в своей постели, забавно посапывал и вертелся. Он даже не удосужился переодеться. Рухнул на кровать в одежде и ботинках, едва мы вернулись из бара. А мне не хотелось спать. Больше всего на свете мне желалось не переставать чувствовать внутреннюю теплоту, сейчас ее я ощущала в своем теле и сердце. Она разливалась по венам, уютно оседала где-то глубоко. Возможно, это счастье. Какое-то неправильное, несоответствующее общепринятым нормам, но мне так хорошо. Хочется, чтобы весь мир подождал, а это мгновение длилось вечно.