— У вас не лучшие отношения с матерью, — подытожила я. — Но насколько?
— Скажем так, я бы предпочел родиться в другой семье.
23 глава
Энтони раздражала собственная беспомощность. Он не привык не держать все под контролем, а эта ситуация доканывала его вдвойне своим беспорядком. Бредли мертв, застрелен, унизительно и непонятно за что. «Шакалы»! Эти грязные псы постарались, никаких сомнений! Будь воля Тони, он бы уже сейчас пересчитывал каждому члену этой шайки кости. Но нет! Его чертов кузен с демократией и выяснением обстоятельств все время портил малину. Кай и его чувство справедливости, будь оно неладно, думал Тони. Вспоминая прошлое и то, как «шакалы» поступили с маленьким Николаем, до сих пор оставалось загадкой, как этот парнишка вырос и, обретя силу, не спустил весь гнев на них? Плевать на перемирия и договоры! Отмщение есть отмщение, в этом не может быть никаких но.
— Уложил баиньки свою принцессу? — Тони посмотрел на уставшего Кая, что сидел на ступеньках трейлера, склонив голову. — Придется тебе на время отложить проблемы любовного треугольника. Хочу снова наведаться в тот бар, только на этот раз я не уйду ни с чем! Если понадобится, то вытрясу всю душу из каждого, кто там появится хотя бы на пороге!
— Нет! Ты нестабилен, — потер глаза парень. — Тони, ты вообще себя слышишь? Какие глупости несешь! Я не позволю тебе так просто кидаться в пекло, ты сам постоянно ругаешь меня за то, что я не умею защищаться, но сам же при любом удобном случае оголяешь грудь. Мы ничего не знаем, и не факт, что узнаем.
— Ты говоришь, как остальные, которым плевать на смерть моего брата!
— Никому не плевать, — встал Кай. — Просто никто не хочет возвращаться к прошлым реалиям, когда люди гибли чаще, чем раз в неделю. Нельзя голословно обвинять кого-то лишь потому, что внутри тебя ярость, которую некуда выплеснуть! Бредли мог иметь врагов за периметром — все мы знаем, чем он занимался!
— Что ты имеешь в виду? И ты туда же? — Тони схватил Кая за грудки, его воспаленные глаза ожесточенно смотрели на кузена.
— Его предупреждали, что продажа дури до добра не доведет. Но он всегда хотел легких денег, его мог пристрелить любой покупатель.
— Он не занимался этим уже давно, не надо гнать!
— Тебе-то откуда знать? Ваши дорожки разминулись, и если в телефонную трубку он говорил одно, это не значит, что все не было иначе.
Тони отпустил Кая. Его кулаки сжимались, тряслись, а скулы нервно играли.
— Будь благоразумен. Мы поедем туда и попробуем поговорить с Айком, но я подчеркиваю, поговорить. Никто не будет размахивать кулаками и мериться пушками. Пообещай, что при встрече ты не будешь агрессивен настолько, насколько это возможно.
— Не могу, — прорычал Зверь.
— Твоему брату уже не поможешь, а вот навредить другим вполне возможно. Поэтому пораскинь мозгами.
Кузены обменялись нервными взорами, и все же слова Кая повлияли на Тони. Он стал более выдержан.
— И, Тони, я приехал сюда только потому, что хотел помочь своему любимому кузену, а не участвовать в военных действиях. Если ты хотя бы попытаешься развязать конфликт, я уйду. Сообщаю тебе об этом сразу. Какие бы нас отношения ни связывали, это не повлияет на мое решение.
— Я знаю, — ответил он так, будто Кай говорил об обыденных вещах. — То, что ты уже здесь, для меня много значит. Ты моя совесть, брат, но ты же не можешь быть ею вечно. Я доверюсь тебе в вопросе с Айком, но рассусоливать долго не стану. Если этот подонок хоть каким-то образом замешан, ему несдобровать.
Я стояла возле небольшого окошка, смотрела наружу, опираясь ладонью на тумбу. Холодный ветер гнал остатки пожухшей листвы вперемешку с мусором, путаясь в моросящем дожде. Там не было никого, все вдруг куда-то подевались; стоит мне заснуть, а потом проснуться, независимо от времени, проведенного в сновидениях, как Кай куда-то пропадает. От него нет внятных объяснений или хоть чего-то по факту, одни уловки и уклонения. Остальные играют со мной, закидывают удочку, дразнят, а потом оставляют в догадках. Хочется уехать поскорей, прошлое моего соседушки давит и заставляет нервничать, а еще больше банально переживать.
Из-за двери запертой комнаты доносились шорохи; недолго думая, легонько опускаясь на пятки, я подошла ближе. Треск утих, а потом резко вернулся звоном битых тарелок. Ни на секунду не задумываясь, распахнула дверь.
Маэль зажимал окровавленную ладонь, кривя лицом. Под ногами были рассыпаны осколки, скорее похожие на глиняные, нежели на острую керамику. Парень взял с кровати скомканную белую майку и зажал ей рану.