— Они придут, только если я позову его прилюдно, а если лично по телефону, то, думаю, Айк будет благоразумнее. Это не подорвет его авторитет как лидера, ведь никто не узнает, что он спокойно и без дубинки общается с «коброй».
— Замечательно, только где ты возьмешь его номер? Мы выжидали вечерами у бара только потому, что даже местонахождения их поселения точного не знаем.
— Чтобы сохранить правила, нам придется одно нарушить, — замялся Кай. — Ввязать того, кто в нейтралитете, — осмелиться произнести подобное было довольно трудно.
— Я, кажется, понял, о ком ты! Поэтому сразу говорю тебе, забудь! — нервно Тони встряхнул свою шевелюру, потянувшись за бутылкой рома.
— «Шервудские лисы» торгуют с нами обоими и не конфликтуют. У них есть номера главных «кобр», а значит, есть и номер Галлагеров. Нужно действовать скорее, вдруг этот инцидент и правда послужит началом чего-то плохого. План такой: Феликс сделает внеплановый срочный заказ, чтобы заманить «лису» на нашу территорию. Лицом к лицу уговорить проще.
— Ты хочешь, чтобы я лично поговорил с ним? — образ того, на кого Кай намекал, вспыхнул в голове Тони. — Поэтому ты сейчас распинался о душещипательных воспоминаниях и мечтаниях? Стоило бы догадаться о подвохе!
— Тони, не время спускать все на самотек! Думаю, он не настолько злопамятен, много лет прошло, — Кай не произнес имя, а кузена уже перетряхивало, даже внизу живота скрутило.
— С чего ты взял, что он что-то может? — голос парня стал грубее. — Обычная шестерка без мозгов и своего мнения, и даже нечистокровная! — Тони сделал еще глоток. — Когда я только начал искать убийцу Бредли, глупая идея использовать паренька закралась в мою голову, но нарушение нейтралитета еще страшнее нашей ситуации, я же не совсем придурок, чтобы ввязывать невиновных. К тому же этот кусок идиотизма не стал бы со мной говорить, будь это моим последним желанием на смертном одре.
— Пока я только вижу, как ты хочешь избежать встречи. Тони, к сожалению, мы все виноваты в той выпущенной пуле. Я мог бы свалить всю вину на тебя или на Маэля, но это длинная цепь домино, — Кай скрестил руки на груди и продолжил: — Мне пришлось расстаться со спокойствием, приехать в эту клоаку для тебя. Так поступись принципами, извинись перед Лэем, хотя бы не ради меня, а для благополучия всех «белых кобр».
Лэй — то самое имя, которое приводило Энтони в раздражение. Он считал парнишку надоедливым, приставучим ребенком. Дружба с ним скорее походила на незапланированное отцовство. Поэтому он избавился от любых связей с пацаненком и мастерски избегал его на продолжении шести лет.
— Ладно, я попытаюсь сделать все, что в моих силах. Но Лэй — упертое дитя с подпунктом ослиного характера, так что, считай, это будет бесполезно.
— Ну, ты уж будь поласковее, — протянул Кай. — Не начинай приветствие с матерных слов и оскорблений, тогда и он на контакт пойдет.
Тони почувствовал, как на него давит происходящее. Все было так спокойно многие годы, и вот они, детишки, родившиеся в конце двадцатого века и воспитанные в двадцать первом, пытаются решить конфликты, которые кроме как первобытными не назовешь.
Слова Кая были правдой — это домино! Первой сбитой костяшкой был Бредли. Убийство повлекло за собой ярость его родного брата, которая мастерски подбила кузена… Кто прав, кто виноват, уже казалось неважным, сейчас нужно решать только одну нелегкую задачу: уничтожить в зародыше назревающий конфликт.
Часть III
Глава 29
Солнце опускалось все ниже и ниже, пока не оставило от себя лишь легкий розоватый оттенок на потухающем сером небе. Птицы беспокойно перелетали с одного дерева на другое, тонкие сухие ветви звонко раздавались треском, разгоняя эхо на километры вокруг. Почва под ногами все еще не просохла от проливного дождя, клацала под ботинками, нервировала слух. Все вокруг будто волновалось вместе с Тони, но не ветер. «Бунтующий царь» учтиво перестал перешептываться с природой, предоставляя право тишины для назревающего разговора двух некогда лучших друзей.
Ему казалось, что он ничего не боится. Глупые и наивные страхи виделись уделом слюнтяев. Отчего же тогда предстоящая встреча с мальчишкой переворачивала естество и заставляла молить о пощаде? Снаружи холоднее булыжника, а внутри — бушующий океан; Тони начинало лихорадить.
«Лэй? Серьезно?» — рассуждал он внутри, насмехаясь над собой же.
Энтони потратил столько усилий для того, чтобы не чувствовать вины, и вот вновь предстоит увидеть эти черные глаза, полные наивного блеска.