– Ты жива? – спросил Эмиль. – Где этот чертов дом? Не могу найти.
Я вскочила и бестолково заметалась по комнате:
– Монтажная, семь, Эмиль. Пока я в безопасности, но понятия не имею, что дальше.
– Где именно? Куда-то спряталась?
– Да, я в квартире, так что все более-менее нормально.
– Какая квартира?
– Кажется, двухкомнатная, – растерялась я. – Тут родители моего ученика живут, а что?
– Какой номер, Яна! – рассердился он.
– Сорок пять, – подсказал девичий голосок.
– Сорок пять, – повторила я.
– Пять минут продержишься? – насмешливо спросил он.
Я на мгновение закрыла глаза, он говорил уверенно, будто победа лежала в кармане. Он действительно никого не боится или не знает, что его ждет?
– Будь осторожен, – сказала я. – Во дворе люди мэра, ищут меня. Их много. Ты уверен, что сможешь прийти?
– Задавать вопросы – не твое дело. Если я сказал, что приду, значит, приду. Никуда не уходи.
– Размечтался, – огрызнулась я и отключилась.
Игнорируя ребят, я подошла к окну и выглянула из-за занавески. С этой стороны дома никого. Может, они обыщут подъезды и уйдут? Или устроят засаду, сообразив, что никуда, кроме квартиры, спрятаться я не могла.
– Мне нужно в ванную, где это? – я проследила направление руки одной из девчонок. – Отлично, за стенкой, я поняла. Я быстро. Никому не открывайте дверь, понятно? Кто бы ни пришел – не подходите к ней вообще.
Они растерянно переглянулись.
– Врубайте музыку и развлекайтесь дальше. Меня здесь не было. Проболтаетесь, я вам такие ужасы в школе устрою! Будут двойки в полугодии. Я педагог, – на всякий случай добавила я и смерила их взглядом.
Я пошла в ванную, Вовка поплелся следом, канюча, чтобы я все рассказала. Я спряталась за дверью и пустила в фаянсовую раковину теплую воду.
Из комнаты заорала музыка. Прекрасно.
Первым делом я вымыла руки и лицо. Вода приятно грела кожу, успокаивая холодный зуд, зато разболелись порезы. Нет в жизни счастья.
Нужно выбираться, и как можно скорее. Кажется, я сказала это вслух, потому что из-за двери мне ответил Вовка:
– Чтобы те мужики не заметили, да? А давайте мы на разведку сходим!
– Даже не думай! – отрезала я, закрутила кран и вышла из ванной. – Если ты решил, что я от кого-то прячусь, то это не так.
С чашкой горячего чая и перебинтованными руками, которые прониклись оказанной заботой и почти перестали болеть, я почувствовала себя намного лучше.
Ребята сходили на балкон и вернулись с новостями – с другой стороны дома тоже появилась засада. Один мужик оккупировал тротуар вдоль дома, еще двое бродили между гаражами.
Как Эмиль будет пробиваться, ума не приложу.
Я маялась, не зная, что предпринять.
Пять минут давно прошли, но он не появился. Что с ним? Он опаздывает или его схватили, и я могу не ждать?
Может, зря я согласилась на помощь Эмиля, вдруг он что-то замыслил? Как будто был выбор. Мой муж – козел и заносчивый ублюдок, но больше рассчитывать не на кого. А одна я не справлюсь. Пусть лучше он, чем десяток вампиров мэра. От него я хотя бы знала, чего ждать.
– Что делать будем? – с интонациями бывалого зека спросил Вовка.
– Ты точно ничего не будешь, – надавила я. – За мной скоро приедут. И не вздумай об этом рассказывать.
– Не дурак. А вы на тренировку придете?
Мне не хотелось врать детям, и я честно задумалась.
– Когда у нас тренировка?
– В четверг.
– Обещать не буду, но попробую.
Вовка умчался в комнату, а я нервно мерила кухню шагами. Скоро начнет темнеть. Для вампиров это плюс, но для меня – минус.
Я пробегала день, не спала ночь и всего пару часов сна перехватила на морозе. Я очень устала, у меня болели руки и спина. Где же ты, Эмиль? Я не могу здесь оставаться, в полседьмого вернутся родители Вовки, и мне придется убраться.
– Ой, свадьба, – отвлек меня девчоночий голос.
Прижавшись лбом к стеклу, она смотрела вниз. Я тоже подошла: впритирку к подъезду остановился увитый лентами джип.
– Свадьба – это хорошо, – пробормотала я. – Не повезло кому-то сегодня.
У меня ничего подобного не было: ни платья, ни праздничного кортежа. Я была в рваных джинсах, избитая, меня допрашивали всю ночь – до иголок под ногти не дошло, но близко к тому. С Эмилем обошлись не лучше. Я помню его злым, потрепанным, в рубашке с оторванными пуговицами.
Еще была перепуганная регистраторша, растрепанная, заспанная, одетая в пижаму и пальто, наброшенное на плечи. Нам влепили по штампу, заставили расписаться, потом мэр осторожно подышал на свидетельство, вручил его Эмилю и велел убираться, пока он не передумал.