– Открой. Там кольцо.
Я представила, что в коробочке окажется змея. Ладно, пусть кольцо, но с секретом в виде яда. Я послушно подняла крышку.
Эмиль безучастно наблюдал за реакцией.
– Нравится? – нетерпеливо спросил он.
Это было скромное кольцо из гладкого серого металла – серебра или платины. Без камня, только с затейливым орнаментом с завитушками. Очень странный выбор.
– Нормально, – осторожно ответила я.
Потеряв терпение, он сам достал кольцо, распрямил мою кисть и надел на безымянный палец. Я слегка сжала кулак, рассматривая ободок металла. Рука Эмиля была горячей, а кольцо – прохладным и неприятным.
– Давай поговорим.
Я кивнула.
– Через три, максимум четыре дня я вернусь. Ты должна ждать меня дома. Будь осторожна, Яна, никуда не выходи. Если кто-то спросит, у нас все хорошо. Ты слышишь?
– Да.
– Я бы взял тебя с собой, но не могу, – глаза Эмиля стали серьезными и холодными. – Или с удовольствием запер бы тебя, но это не похоже на счастливую семейную жизнь.
– Что-то случилось? У тебя неприятности?
– Не бери в голову, – отрезал он. – Все нормально.
– Тогда зачем мне сидеть дома? – резонно спросила я.
Он отрывисто вздохнул.
– Потому что я так сказал.
В его лице ничего не было – ни единой зацепки. Я не понимала, что происходит, и надеялась, что Эмиль нервничает из-за предстоящей сделки, а охотники тут вообще ни при чем, что он действительно уезжает по делам, а не уносит ноги.
Случись что-то серьезное, он не бросит свою жизнь, свой круг, работу, хотя меня бросит с радостью. Но побег его убьет.
Мне не о чем беспокоиться. Не о чем.
Эмиль задумчиво коснулся губами кольца на моем пальце, и я не стала убирать руку. Не хочу его злить. Но поцелуй напомнил о нашей первой встрече. Когда-то я любила его – не слишком долго, но несколько дней я точно была счастлива, пока не узнала его лучше.
Воспоминания вызвали мучительную боль.
Не стоило тогда к нему подходить. Не нужно было верить Лазарю.
Столько всяких «не», за которые я расплачиваюсь.
– Мне пора. Не бойся, тебя никто не тронет, – добавил Эмиль. – Я не брошу тебя.
Да не пошел бы ты к черту.
Когда он уехал, я выждала для верности пару часов и вышла из дома.
Эмиль, конечно, озабочен моей безопасностью, но у меня тоже есть дела. Проблемы охотников лучше решать охотникам.
Вчерашний дождь превратился в тонкую ледяную корку на асфальте, я поежилась, жалея, что надела туфли.
Я остановилась на остановке под фонарем, издалека рассматривая дом. Двухэтажный, старый, но с претензией на хорошее состояние. В последний раз я была здесь три года назад – стояла на шухере, пока Лазарь встречался с нужным ему человеком. Вернее, вампиром.
Я еще была не уверена, что хочу того же, поэтому не торопилась.
Тогда Лазарь не пустил меня с собой. Не знаю, чего он боялся, может, не хотел знакомить со своим информатором. Да-да, если вам нужно что-то узнать о той стороне общества, о которой не пишут в газетах, придется прийти сюда и заплатить определенную цену.
У меня к этому вампиру был один, но конкретный вопрос.
Плюс был в том, что он обещал полную конфиденциальность. Я не хотела снова получить по лицу от Эмиля или охотников, поэтому меня это очень привлекало.
Беда в том, что этого парня я знала только по рассказам Лазаря, причем нелестным. Он побаивался его, считал странным, но высоко ценил за то, что тот не поддерживает связей с диаспорой вампиров.
Вампир, который сам по себе, – этого достаточно, чтобы назвать его странноватым.
Прогулочным шагом я вошла во двор и прошла между клумбами с осенними, уже увядшими цветами. Компания молодежи не обратила на меня внимания. Люблю быть незаметной. Второй подъезд, первый этаж – это я помнила. Лазарь тогда велел следить за окнами, и я примерно представляла, какая квартира мне нужна.
Я подошла к двери, обтянутой бордовым дерматином. Поискала звонок, не нашла и постучала. Дверь открылась резко и бесшумно, за порогом начиналась темнота, в которой угадывались очертания фигуры. Сглотнув ком, я улыбнулась, стараясь выглядеть приветливой.
– Это ты Андрей Рем?
Он молчал. В подъезде светло, вампир мог рассматривать меня сколько угодно, я же такой роскоши лишена. Это напрягало.
– Охотница? – наконец спросил он.
– Как ты узнал?
Он шагнул ближе – туда, где падал свет, и я увидела его: бледное лицо с презрительными глазами. К презрению добавилась кривая усмешка.