Десять лет назад...
- Если ты идиот, вздумаешь туда пойти, имей в виду, я за тобой не пойду, - мне хотелось смеяться на всю эту округу, в которой мы находились, но друг одарил меня своим злым взглядом. Ох как он не любил от меня подчинения. Киллиан очень добрый, но если не будет так, как он сказал: бегите из вселенной – он вас найдет.
- Тащи сюда свой зад Вансай, - друг встал прямо около обрыва и мое сердце подскочило к чертям. Упадешь же, придурок! Но я пытался сохранять спокойствие и даже посмел фыркнуть.
- А если так? – Он делает шаг, уже проваливаясь в обрыв. Я успеваю буквально на долю секунд, чтобы схватить Киллиана, да покрепче, иначе этот ушибленный на голову точно упадет. Как только я поставил его подальше от обрыва, мои глаза залились кровью, я чувствовал это.
- Ты че, совсем попутал, Дуглас! Ты законченный псих! – Он заливается хохотом. Я топаю ногой от безвыходности.
- Наш малыш Клоди злиться на меня? – Я закатываю глаза. Как же бесил тот факт, что мне только двенадцать, а всем им уже по тринадцать лет. Но Кэм точно так же как и мне, только вот общаться они с ней, как будто ей уже восемнадцать. Бесят!
- Да пошел ты, - выплевываю я и иду вперед, бросая друга в одиночестве.
- Вот так уходишь от меня, даже не сказав на последок, какой я ужасный? – Он догоняет меня и в шутку толкает в плечо. Я молча стою, скрестив руки на груди.
- А с тобой все равно бесполезно спорить, разве, то, что я когда-то говорил, доходит до тебя?
Он задумался. Его губы сошлись в тонкую линию, подбородок сжался и покрылся морщинами, а его густые брови чуть ли не сделали одну.
- Я никогда никого не слушаю, что касается тебя, то запомни, - он кладет руку мне на плечо, - иногда я прислушиваюсь к тебе, но как бы ты ни был прав, я все равно сделаю по-своему. Я так привык и так я был воспитан, братец.
Наше время
Я прокашлялся, воспоминания, порой, бывают не самыми лучшими. Но даже на этот звук Мэлоро никак не отреагировала. Я заметил изменения в ее лице. В ее глазах, точнее в отражении зеркала я увидел боли и волнения еще больше, чем обычно было у нее за последние дни. Я думал как бы подобрать слова, что бы хоть как-то раздобрить ее сердце, которое каждую минуту застывало.
- О чем ты так думаешь? – Секунд тридцать она молчала, потом хмыкнув повернулась ко мне, видимо, она также задумалась как и я, о чем-то своем. Она смотрела на экран своего телефона, где трезвонила не в первый раз мать Дугласа и остальные не знакомые мне номера. Девушка медленно перевела взгляд на Кристину.
- Что будет дальше, наверное, - в ее словах звучала явная неуверенность. То ли это был вопрос, то ли утверждение с ее стороны. Она так мило замешкалась, что я не смог сдержать улыбку. Я попытался сделать ее еле заметной, чтобы она снова не ушла в себя. Ее взгляд снова нахмурился. Но вот, что бы я не делал, она всегда на меня так смотрела. Я попытался разрядить обстановку.
- Все будет хорошо, мы поможем, выбраться тебе из города, - слова путались у меня в голове, я выдал какое-то невнятное предложение, но она точно поняла, что я я имел в виду. Я заметил, как ее лицо приобретает волнительный оттенок, в голову лезут непристойные мысли, она не могла поступить так со своей сестрой.
- Только не говори, что ты не собиралась остаться. – Я хотел услышать то, что желал, и я это услышал:
- Нет, не собиралась, - она нервно вздыхает. Эта привычка вошла в ее рацион жизни. Она делала так по любому поводу. Я заметил слишком нервозное состояние. Да, я понимаю, если бы у меня такое произошло, то я бы рвал все к чертям, но такое я замечаю в поведении Мэлоро впервые.
Ее взгляд мне был знаком, он был мне уж больно знаком – это взгляд Киллиана, когда он думал о том, о чем вовсе не хотел. Это взгляд Киллиана десять лет назад, когда он добивается своей цели. От этого мне становилось не по себе.
Глава 36 "Киллиан"
Все мое детство начиналось с утра в шесть часов, завтраком манной каши, которую так любил отец и с бега на два часа в лес, где раньше через озеро был мост. Сейчас его снесли. Да и тогда мир казался красочным и был лучше, сейчас, он себя распустил. Его надо бы поднатаскать. Я гордился своими достижениями, которые происходили благодаря отцу. Он научил меня правильно высказывать свое мнение, научил постоять за себя в драке, поэтому я у него рос самостоятельным ребенком. Все свои молочные зубы, я благополучно терял в драках, которые случались со мной почти каждый день. Противнику доставалось больше морально. Но это было раньше.
Я был благодарен ему за то, что он делал для меня. Я любил его как никого другого. У меня был еще один мой дорогой человечек, моя сестренка. Моя малышка, которая выносила эта чертовщина, которая зовет меня своей матерью. У меня ее никогда не было, глупая курица! Ее попытки найти меня – не обвенчались успехом, хотя, я был постоянно у нее перед носом. Эта старуха вертела им в разные стороны, но только не в мою.
Когда родилась эта чертова Охман мне было только пять лет, но я уже помню, какая радость на лице моего отца была с появлением этого дерьма, которая вылезла из... Все знаем откуда, а я думал из задницы. Такой же, куда она влипла. Я усмехнулся сам себе. Я видел ее. Видел ее глаза, руки, ее нос, все было таким маленьким, отец умилялся ей, обычный ребенок!
- Ты тоже таким был, - с трепетом говорил отец, на что я отвечал:
- Я был красивее, - и уходил.
Мое поведение было всеми объяснено как ревность, а ни хрена подобного, это не интерес к детям. Я ненавижу этих маленьких слизунов, которые постоянно орут, срут и писают тебе на футболку (как делала это Кристина, но только она была моим самым любимым младенцем ). Когда мне было восемнадцать, а ей уже тринадцать, я увидел ее как-то. Мы с отцом приезжали во Флориду, он хотел заскочить к ним, но я настоял на том, что сейчас им не до этого, маленький ребенок и все дела. Он согласился, хотя с неохотой в голосе. Тогда меня это так выбесило, я разозлился и оставил его одного. Я шел по улице и увидел ее, она сидела на скамейке, ее лицо было все красным, она плакала и жаловалась кому-то по телефону, что ее снова оставляют с сестрой наедине, она говорила, как она ненавидит то, чем они занимаются. Тогда я встретился впервые с ее черными глазами, они были настолько карими, что казалось, у нее две черные дыры. Она с интересом посмотрел на меня, вытерла слезы и у нее на щеках появился румянец. Я до сих помню тот день. Мой секс впервые произошел с проституткой. Я был зол, что тогда, когда я ее увидел мною завладело чувство желания хорошенько ее отыметь, чтобы она кричала мое имя в слезах, но черт подери, ей тринадцать! Я ненавидел себя за то, то малолетка залезла мне в голову с самого еще своего рождения.
После, еще неделю, когда мы прибывали в этом городе я видел постоянно ее на этом месте и прятался как дурак, чтобы снова увидеть ее глаза, которые так впитывали чужую боль, обращая в свою. Эта маленькая сука заставила меня выглядеть полнейшим идиотом. Я ревновал, когда видел ее с коляской и каким-то мальчишкой. Мне хотелось отвезти от нее этого утырка куда ни будь подальше и бросить как ненужного пса. Это глупое состояние меня бесило! Потом мы уехали и все оставшиеся три года я ее не видел. Кроме того дня, когда она узнала о смерти родителей. Мое оповещение нашли раньше. Раньше за два дня. Я тогда стоял у нее под дверью и слышал, какие вопли раздавались из квартиры. Я винил себя за то, что хотел забежать к ней в квартиру и успокоить ее, черт возьми, какой идиот! Она заслужила это. Она даже не знала, что в той лавине погиб и мой отец. Конечно она не знала, она толком его не видела, а черт его знает почему она его не видела.