Сейчас, загоняя коней, к попавшей в беду Ласточке летел Балеaрский. Вот он осадил коня. Вот, не дожидаясь охраны, вбегает в темный зев башни. Стремительно поднимается по лестнице. И что же он видит? Его Ласточка, его нежная Эли измученная, избитая в кровь сидит на холодном каменном полу... и поет.
- Как рада я, что с детства
Одно узнала средство:
Коль хочешь в жизни счастья,
Молись своей святой.
Святая Катерина,
Пошли мне дворянина!
Ах, тяга к благородным
У девушки простой.
Вот еду я одна, и вдруг мужчина
Уста обжег мне будто бы огнем.
Спасибо, о святая Катерина.
Усы и шпага - все при нем!
Словно окаменев, он стоял и слушал развеселую пеcенку, а сердце разрывалось, да на глаза набегали слезы. Вот она - великая сила искусства.
***
- Вэль, я себя прекрасно чувствую, – в сотый раз за утро повторила Елена Павловна.
- Страшно рад этому, – всякий раз слышала она в ответ.
- Так, значит, я могу встать с кровати? - помня, что капля камень точит, просительно улыбалась она.
- Не можешь, – стоял на своем валун стоеросовый, или стоеросовыми бывают дубы, а валуны замшелыми? Да, какая, в сущности, разница, если этот нехороший человек с замашками тирана, прописал жене постельный режим?
Не цeлитель Оуэн, а именно он - Арвэль Дэрси, герцог Балеарский. И ладно бы сам прилег рядом, так нет же! Дела у него. Важные, государственные дела. А у бедной Палны сплошной домашний арест. Даже к детям не пускают. Приносят Рика и Аду на часок и все. Спасибо, что книги не отняли.
- Любимый, но я же не больна, – с упорством бьющейся в стекло мухи продолжила Елена Павловна. - У меня всего лишь обычное женское недомогание...
- Элен, – его светлость изволил разгневаться, – будь добра, вспомни, что ты мне обещала после похищения.
- С тех пор прошла уйма времени.
- Месяц, - не повелся Вэль. – Всего лишь месяц.
- Что с того? – она уже не могла остановиться да и не хотела, по чести говоря.
- Месяц назад, – Арвэль просмаковал эти слова, – ты пообещала во всем слушаться меня. Особенно если это касается здоровья и безопасности.
- Какой же дурой я была, – сквозь зубы прошипела Пална. – Прямо-таки непроходимой тупицей еще и запуганной к тому же.
- У меня другая точка зрения, - парировал Вэль как можно равнодушнее, но прокололся - выдала слишком довольная морда.
- Ты воспользовался моей слабостью, – она почти кричала.
- Я просто боюсь потерять тебя, – он, напротив, заговoрил тише. – Я слишком люблю тебя, Эли.
- Но у меня всего лишь месячные!
- Ладно, - Вэль рубанул рукой воздух, решившись на что-то. – Только из любви к тебе.
- Ты меня выпустишь? – обрадованно потянулась к нему Едена Павловна.
- Я приглашу целителя Оуэна, пусть он тебя осмотрит. Тогда и решу.
- Ты - маньяк, – сдалась женщина.
- Но любимый? – педантично уточнил он, как и всякий раз, когда заxодила речь о любви.
- Безумно, - все ещё злясь ответила она, а потом призналась: - Я тоже боюсь потерять тебя. Я, наверное, уже без тебя не смогу. Знаешь, когда я поняла это?
- Скажи, – попросил Вэль.
- В башне Уоррика, – прошептала она, вспоминая...
Именно тогда избитая, едва живая Елена Павловна поняла, что нашла свое место в этом, ставшим родным мире. И это место рядом с любимым. По счастливому стечению обстоятельств он оказался герцогом, но будь Вэль бедным наемником, это ничего бы не изменило. Потoму, что любовь не выбирает.
Тогда же и оплошать умудрилась: надавала идиотических обещаний вместо того, чтобы выспросить подробности похищения. И не говорите, что она была в полуневменяемом состоянии. Это не оправдание. Впрочем, подробности от Елены Павловны никто утаивать не стал. Все выложили как миленькие.
- Уоррик решился на похищение от безысходности, - прижав жену к себе, рассказывал Арвэль. Его голос звучал глухо, словно каждое слово причиняло боль гордому герцогу. Кто знает, может так оно и было. В любом случае Балеарский ни на кого не перекладывал свою ношу и, решив рассказать, рассказывал.
- То есть мы, сами того не зная, разрушили планы Ричарда Нэвила? – догадалась oна.
- Не мы - граф Иртон.
- Это который? Не помню, – ворохнулась в надежный объятиях Ласточка.
- Вот те на, – поддел Вэль. – Не помнишь, кого сапфирами украшала? При живом-то муже.