Тедж медленно выдохнул, вновь вдохнул.
- Я... я бы принял предложение. С благодарностью, конечно.
- Конечно, - эхом отозвался Гэллоу и улыбнулся Алэ. - Ну а поскольку Тедж будет одним из нас, нет ничего плохого в том, чтобы объяснить ему, что меня позабавило.
- На твою ответственность, ДжиЛаар, - бросила Алэ.
Движение у консоли привлекло внимание Теджа. Паниль уже не смотрел на него, но, судя по позе, внимательно прислушивался. Спаси нас, Корабль! Неужто ересь искусственников верна? И в этом состоит секрет морян?
- Эти видения, причинившие столько хлопот нашему обожаемому капеллан-психиатру, - сообщил Гэллоу, - просто-напросто морянские ракеты, Тедж.
Тедж открыл рот... да так и закрыл, не сказав ни слова.
- Корабль не Бог и никогда им не был, - заявил Гэллоу. - Архивы Редута...
- Позволяют разные интерпретации, - вставила Алэ.
- Только дуракам! - отрезал Гэллоу. - Мы запускаем ракеты, Тедж, поскольку готовимся вернуть гибербаки с орбиты. Корабль - искусственный объект, созданный нашими предками. Другие объекты были оставлены на орбите, чтобы мы ими завладели.
От небрежности, с которой Гэллоу это заявил, у Теджа дух перехватило. О загадочных гибербаках - анабиозных камерах - среди островитян ходили легенды. Что могло содержаться в этих контейнерах, кружащих вокруг Пандоры? Вернуть их, увидеть воочию, что внутри... за такое что угодно отдашь - даже веру в божество Корабль, которую исповедовало множество людей.
- Вы взволнованы, - заметил Гэллоу.
- Я потрясен, - поправил его Тедж.
- Все мы воспитывались на вере в Вознесение. - Гэллоу указал вверх. Там нас ожидает жизнь.
- Эти гибербаки наверняка содержат множество жизненных форм с... с Земли.
- Рыб, животных, растения, - подхватил Гэллоу. - И даже людей. - Он ухмыльнулся: - Нормальных людей, - и махнул рукой в сторону сотрудников базы. - Таких, как мы.
Тедж с трепетом вздохнул. Да, хроники упоминали о гибербаках, где содержались люди, вообще не затронутые генетическими махинациями Хесуса Льюиса. Эти люди в камерах заснули в иной звездной системе, не подозревая о кошмарах, ожидавших их по пробуждении.
- Теперь вам известно все, - сказал Гэллоу.
- Мы и подумать не могли, - ответил Тедж, откашлявшись. - То есть... капеллан-психиатр даже словечком не обмолвилась...
- А она ничего и не знает об этом, - пояснила Алэ. В ее голосе отчетливо слышалась предостерегающая нотка.
Тедж взглянул через плазмаглас на пусковую установку.
- Об этом она, конечно, знает, - добавила Алэ.
- Это дело благочестивое, - вставил Гэллоу.
- Но наши ракеты никто не благословлял, - подытожила Алэ.
Тедж уставился в иллюминатор. Он никогда не считал себя глубоко верующим, но эти морянские откровения его растревожили. Алэ явно сомневалась в том, как Гэллоу истолковал архивы Редута, но все же... благословение имело бы смысл... на случай, если...
- Так каким же будет ваш ответ, морянин Тедж? - спросил Гэллоу.
Морянин Тедж!
Тедж окинул диким взглядом Гэллоу, явно ожидавшего ответа на вопрос. Вопрос. О чем бишь он спросил? Теджу не сразу удалось припомнить слова этого человека.
- Мой ответ... да. А островитяне... я имею в виду, по поводу этих ракет... может, они все же должны быть проинформированы?
- Они? - Гэллоу расхохотался. Смех так и сотряс его прекрасное тело. Вот видишь, Карин? Его прежние соотечественники уже "они".
Прикосновение ребенка учит
рождению, и наши руки - свидетели
этого урока.
Керро Паниль, из Анналов
Ваата не пробуждалась по-настоящему. Она лишь касалась краешка бодрствования. Воспоминания наполняли ее нейроны, словно отростки келпа. Иногда ей снились сны келпа. Частенько эти сны являли дивное зрелище дирижаблики, наполненные спорами газовые пузыри, которые умерли, когда умер изначальный келп. Когда ей снились такие сны, в ее питательную ванну стекали слезы - слезы скорби по этим огромным шарам, принадлежащим небу и бороздящим его миллионы лет на крыльях вечернего бриза. Дирижаблики из ее снов цепко держали свои балластные камни двумя самыми длинными щупальцами, и Ваата ощущала приятную твердость крепко прижатого камня.
Думы и сами были для нее подобны дирижабликам или шелковым нитям, реющим во мраке ее разума. Иногда она прикасалась к бодрствованию Дьюка, плывущего подле нее, и осознавала окружающее через его мысли. Раз за разом она заново переживала вместе с ним ту жуткую ночь, когда гравитационное смещение двух солнц Пандоры уничтожило последнее людское обиталище на хрупкой суше планеты. Мысли Дьюка постоянно возвращались к этому воспоминанию. И Ваата, связанная с перепуганным мутантом так, как двое морян-ныряльщиков связаны друг с другом единым страховочным тросом, была вынуждена заново создавать сны, которые укрощали страхи Дьюка.
"Дьюк спасся, - шептала она в его разуме. - Дьюка взяли в море, где Хали Экель исцелила его ожоги". Дьюк хныкал и поскуливал. Если бы Ваата пробудилась, то услышала бы его собственными ушами, поскольку оба находились в одном помещении в Центре жизнеобеспечения Вашона. Ваата лежала, почти полностью погруженная в питательный раствор, - чудовищная гора розово-голубой плоти с явными человеческими женскими признаками. Громадные груди с гигантскими розовыми сосками вздымались из темного питательного раствора, словно две горы из коричневого моря. Дьюк дрейфовал рядышком - ее спутник, привычный отзвук в бесконечности ментального вакуума.
На протяжении поколений их питали и почитали в центральном комплексе Вашона - обиталище капеллан-психиатра и Комитета по жизненным формам. Моряне и островитяне несли караул возле этой парочки под руководством капеллан-психиатра. То было ритуальное наблюдение, которое со временем разрушало почтительность, которую обитатели Пандоры еще в раннем детстве перенимали от родителей.
"Эти двое всегда были такими. Они всегда были здесь. Они - наша последняя связь с Кораблем. Пока они живы, Корабль с нами. Это богоТворение помогает им оставаться в живых так долго".
Дьюк иногда приоткрывал глаз и озирал угрюмую стражу, стоявшую вокруг живого пруда. Ваата не пробудилась ни разу. Она дышала. Ее гигантское тело в полном соответствии с генетическим наследием келпа получало энергию из питательного раствора, омывающего кожу. Анализ раствора обнаруживал следы человеческих выделений - их удаляли сосущие рты слепых рыбок-поскребучек. Иногда Ваата фыркала, и ее рука подымалась из раствора, словно Левиафан, а потом вновь погружалась. Ее волосы продолжали расти. Когда они покрывали всю поверхность раствора наподобие келпа, щекоча безволосую кожу Дьюка и нервируя поскребучек, входил капеллан-психиатр и с почтением остригал их. Потом волосы мыли, разделяли на пряди, благословляли, после чего продавали маленькими локончиками в качестве индульгенций. Их покупали даже моряне. Продажа волос Вааты была основной статьей доходов капеллан-психиатров в течение многих поколений.