Утренняя сменная команда Гэллоу так и не прибыла. Бригада медиков пропала. Киль слышал, как беснуется Гэллоу в соседней комнате. Обычное спокойствие изменило морянину.
"Странное что-то творится с келпом, - подумал Киль. - Даже более странное, чем то, что он не подчиняется течению".
Килю ни разу не пришло в голову, что Скади и Бретт могли погибнуть. Погруженный в состояние безмятежности, навеянное плавным движением келпа, Киль частенько думал о своих юных друзьях.
Удалось ли им достичь Вашона? Киля беспокоила их судьба. Но из гневных монологов Гэллоу он не смог выловить ни намека. А тот наверняка отреагировал бы, если бы вести достигли Вашона.
"ДжиЛаар Гэллоу пытается установить контроль над "Мерман Меркантил" и процессом возвращения гибербаков. За ними уже отправились в космос морянские ракеты. Моряне изменяют лицо нашей планеты так, что для островитян на ней не остается места. Если Гэллоу преуспеет, мой народ обречен".
Интересно, как на это отреагирует капеллан-психиатр? Впрочем, может, Киль об этом никогда и не узнает.
Для себя он ничего хорошего не ждал. Его внутренности снова жгло огнем - совсем как четыре года назад. Он знал, что останки прилипалы рассосались бесследно. А без нее пища будет проходить через кишечник непереваренной, кишки станут пожирать сами себя, покуда судья не умрет от внутреннего кровотечения или от голода. У Киля не было ни малейших оснований сомневаться в словах его лечащего врача, а доказательство их было слишком болезненным и настигло пациента слишком быстро, чтобы он мог обмануться.
"Если эта вечная усталость - от моей хвори, - подумал Уорд, - почему она не дает мне уснуть?" В последний раз он едва не умер во сне от внутреннего кровотечения. А теперь даже спать ему не под силу.
Но бодрствовать Киля заставляло не постоянное жжение под ложечкой. Он научился терпеть боль за те годы, что носил плохо приспособленный для длинной шеи суппорт. То было хрупкое бодрствование обреченного.
Маясь бессонницей, Уорд стал наблюдать в иллюминатор за слоевищами келпа и заинтересовался. Уже поздним утром келп перестал подчиняться течению и потянулся к станции. Периметр начинался за двести метров от стен. Станция располагалась посреди массивного скопления келпа, словно драгоценный камень в толстом кольце. И рыба вся куда-то ушла. Еще совсем недавно за иллюминатором толклось множество всяческих рыб, и сравнить это зрелище можно было лишь с тем, что он видел в жилище Алэ. Веерообразные рыбки-бабочки с радужными хвостами, вездесущие поскребучки, очищающие слоевища и плаз, илистые дьяволы, подымающие паруса своих хвостовых плавников при малейшей опасности. Но сейчас все рыбы куда-то подевались, и к вечеру вода заметно потемнела. Остался только келп - единственный владыка мира, лежащего за периметром станции. Сегодня Киль ощутил это могущество, наблюдая, как хрупкий келп набирается сил и наконец становится совершенно зрелым.
"Впрочем, все это фантазии, - одернул себя Уорд. - Не следует приписывать человеческие категории другим созданиям. Это ограничивает возможности изучения". И вдруг его как громом поразило: а ведь келп восстановлен из клеток, сохраненных в телах людей-мутантов.
Память келпа бесконечна. Так утверждают Анналы - но то же самое утверждает и ДжиЛаар Гэллоу. "Но какой из этого следует вывод? - спросил сам себя Киль. И сам же ответил: - Келп пробуждается. И поглощает память живущих и недавно умерших". Это представляло для Уорда Киля немалое искушение.
"Я мог бы оставить после себя нечто большее, чем закорючки в моих дневниках. Я мог бы оставить все. Все! Только подумать об этом!" Киль занес эту мысль в дневник, и ему захотелось вдруг, чтобы рядом оказалось собрание всех дневников, заполненных им за всю жизнь. Очень может быть, что ни один островитянин не уделял столько времени размышлениям о жизни и ее проявлениях, сколько он, судья Уорд Киль. Он знал, что часть его наблюдений уникальна, - некоторые из них нелогичны, но все до единого жизненно важны. Больше всего судью ужасала возможность утратить все эти заметки как раз тогда, когда человечество так остро в них нуждалось.
"Кто-нибудь когда-нибудь сделает такие же выводы... Если оно наступит, это время".
Его внимание привлекло прибытие еще одной субмарины. Она обогнула келп по широкой дуге - приказ Гэллоу. Когда субмарина исчезла из поля зрения, направляясь к причалу, Киль восхитился движениями келпа. Громадные стебли тянулись к пути следования субмарины, хотя бы и против течения. Словно цветок, медленно поворачивающий головку за солнцем, келп следовал за прибывающими морянами. То там, то сям серые пятна означали попытку слоевища внезапно ухватить чужака, но все моряне держались подальше от келпа, вне пределов его досягаемости.
"Если келп пробуждается, - подумал Уорд, - будущее всего человечества может быть поставлено на карту".
Возможно, пообщавшись с достаточным количеством людей, келп нашел бы тот или иной способ сказать: "Такие, как я. Если вы люди - вы такие, как я". Было же между ними, в конце концов, и биологическое родство. Киль надеялся, что Ваата действительно окажется ключом к келпу. А еще он надеялся, что Ваате присуще милосердие.
Внезапно Килю показалось, что на периметре что-то изменилось. Трудно сказать наверняка - ведь настала ночь и видимость уменьшилась, - но судья был уверен, что двухсотметровое кольцо вокруг станции начало смыкаться вверху. Не совсем закрылось, нет, но достаточно заметно сжалось.
Киль пошарил в памяти в поисках любой информации о келпе. Разумная водоросль, способная к телепатическому общению через прикосновение, крепко связанная с балластными камнями и мобильная в состоянии цветения - если не считать того, что цветения Пандора не видала вот уже сотни лет. Тот, прежний, келп был уничтожен первыми людьми Пандоры. А какие сюрпризы приготовил им келп новый? Это создание было возрождено из следовых генов в человеческом генотипе. "Возможно ли, что келп научился свободно передвигаться?" Не похоже, чтобы у судьи просто-напросто разыгралось воображение. Темнота снаружи стала почти непроницаемой, только тоненький лучик света исходил от самой станции.