И в этот миг Твисп понял, что незнакомец слеп. Зрачки его были мутно-серыми, безжизненными. Поколебавшись, Твисп взял пирожок. Коричневый плод в тесте правда оказался сладким.
И снова Твисп окинул взглядом каменную чашу. Он видел картинки и голостерео в исторических хрониках, но ничто не подготовило его к такому зрелищу. Оно одновременно и притягивало Твиспа, и отталкивало. Эта земля не плыла по воле волн в изменчивом море. В жесткой суше под ногами ощущалась абсолютная надежность... но одновременно - и грядущая несвобода. Эта поверхность выглядела такой скованной... ограниченной. Избыток надежности сужает кругозор.
- Возьми еще пирожок, Абимаэль, и беги домой, - сказал плотник.
Твисп сделал шаг в сторону, надеясь тихо ускользнуть, но споткнулся и больно плюхнулся на камень. Из груди вырвался крик.
- Ну нечего хныкать, Абимаэль! - произнес плотник. Твисп поднялся.
- Я не Абимаэль.
Плотник обратил на Твиспа незрячие глаза.
- Теперь слышу, - помолчав, молвил он. - Надеюсь, тебе понравился пирожок. Ты нигде поблизости Абимаэля не видел?
- Тут никого нет, кроме людей с огнеметами.
- Проклятое дурачье! - Плотник разом проглотил пирожок и облизнул с пальцев остатки сахарной глазури. - Они уже высадили на сушу островитян?
- Я... полагаю, я первый.
- Меня зовут Ной, - сообщил плотник. - Можешь считать, что это шутка такая. Первым здесь был я. Ты сильно изуродован, островитянин?
Твисп проглотил внезапную вспышку ярости, вызванную прямотой слепца.
- У меня очень длинные руки, но они замечательно подходят для вытягивания сетей.
- А полезные вариации тут ни при чем, - сказал Ной. - Тебя как зовут?
- Твисп... Квитс Твисп.
- Твисп, - повторил Ной. - Мне нравится это имя. Хорошо звучит. Хочешь еще пирожок?
- Нет, спасибо. Он был вкусный, просто я не ем сладостей помногу. А что ты тут делаешь?
- Тружусь над одной деревяшкой, - ответил Ной. - Ты только подумай! Дерево на Пандоре! Я тут обрабатываю пару кусков, чтобы сделать мебель для нового здешнего директора. Ты его еще не встречал? Гэллоу прозывается.
- Пока не имел... удовольствия, - ответил Твисп осторожно.
- Еще встретишь. Он всех к себе вызывает. Хотя, боюсь, не любит "муть".
- А как ты... я хотел сказать, твои глаза...
- Я таким не родился. Ослеп, потому что слишком долго смотрел на солнце. Ты про такое и не знал, верно? Если стоять на неподвижной земле и смотреть на солнце... оно может ослепить тебя.
- О... - Твисп не знал, что сказать в ответ - впрочем, Ной вроде бы смирился с судьбой.
- Абимаэль! - снова громко позвал Ной. Никакого ответа.
- Он придет, - сказал Ной. - Я припас для него пирожок. Он это знает.
Твисп кивнул и тут же понял, насколько бессмыслен этот жест. Он заглянул в окруженную скалами впадину. Сушу целиком заливало большое солнце. На ослепительно-белых стенах зданий кое-где виднелись бурые пятна. Вода или фата-моргана? - мерцала возле дальних скал. Огнеметы смолкли, и моряне ушли в дом посреди каменной чаши. Ной вернулся к своим деревяшкам. Не было слышно ни ветерка, ни крика морских птиц, ни шагов Абимаэля, который должен был прийти на зов отца. Ничего. Твисп никогда еще не слышал такого безмолвия... даже под водой.
- Мое имя Ной, - сказал плотник. - Загляни-ка в архивы да почитай хроники. Я назвал своего первенца Абимаэль. Тебе не снятся странные сны, Твисп? Мне частенько снится большое судно, называемое ковчегом, и те времена, когда изначальную Землю покрыли воды потопа. Ковчег спас от потопа множество людей и животных... вроде этих гибербаков, слыхал?
Твиспа завораживал голос старого плотника. Этот человек был прирожденным рассказчиком и знал, как распоряжаться голосом, чтобы привлечь внимание слушателей.
- А те, кто не попал на ковчег, померли все до единого, - продолжал Ной. - И когда море отступило, люди месяцами находили повсюду вонючие трупы. Ковчег был так построен, что ни люди, ни животные не могли на него забраться, если их не пускали.
Ной вытер пот со лба пурпурным платком.
- Повсюду вонючие трупы... - пробормотал он.
Легкий ветерок пролетел над скалами и донес до Твиспа сильный запах горелого. Он почти ощутил смрад гниющей плоти, о которой говорил Ной.
Плотник поднял два изогнутых куска дерева и повесил их на крюк в стене.
- Корабль обещал, что Ной останется жив, - сказал плотник. - Но видеть столько смертей - ужасно. Когда умерших было так много, а выживших так мало, прикинь, как чувствовали себя уцелевшие! Они нуждались в чуде Лазаря, и им было в нем отказано.
Ной отвернулся от стены, и его незрячие глаза сверкнули. Твисп увидел, как непрошеные слезы катятся по щекам плотника и капают на смуглую голую грудь.
- Я не знаю, поверишь ты мне или нет, - сказал Ной, - но Корабль говорил со мной.
Твисп в изумлении уставился на залитое слезами лицо. Впервые в жизни он ощущал присутствие самого настоящего чуда.
- Корабль говорил со мной, - повторил Ной. - Я чувствовал вонь мертвых тел и видел кости на земле, все еще покрытой разлагающейся плотью. И Корабль сказал: "Не буду больше проклинать землю за человека"*.
______________
* Здесь и далее Бытие, 8, 21.
Твисп содрогнулся. Ной говорил так убедительно, что невозможно было не верить.
- И еще Корабль сказал, - помолчав, добавил Ной, - что "помышление сердца человеческого - зло от юности его". Что ты скажешь на это?
"Землю - за человека". Твисп задумался и, снова услышав голос Ноя, от неожиданности вздрогнул.
- За человека! Как будто мы просили об этом! Как будто мы не могли бы придумать что-нибудь получше, чем все эти смерти!
Твисп начал ощущать симпатию к плотнику. Ной был философом, и философом глубоким. Впервые Твисп подумал, что моряне и островитяне могут достигнуть взаимопонимания. Не все же в их племени такие, как Гэллоу или Накано.
- Знаешь что, Твисп? - сказал Ной. - Я ожидал от Корабля лучшего. А Он еще говорит, что сделал это ради человека!
Ной двинулся к скамеечке так уверенно, словно мог видеть ее, и остановился прямо перед Твиспом.
- Я слышу, что ты здесь. Ты дышишь. Корабль говорил со мной, Твисп. Мне все равно, веришь ты мне или нет. Так оно было. - Ной протянул руку, схватил Твиспа за плечо, потом ощупал его длинную руку до самой кисти и наконец провел пальцем по его лицу.