А стоит взглянуть на Накано - великан с мощными плечами и руками толщиной с человеческий торс, с лицом изуродованным и обожженным взрывом морянской ракеты. Гэллоу уже дважды рассказывал его историю, и Тедж подозревал, что ему придется услышать ее вновь. Накано отращивал куцую курчавую бороденку на кончике своего изрезанного подбородка, в остальном же он был безволос, и шрамы от ожогов выделялись на коже головы, шеи и плеч.
- Я спас ему жизнь, - говорил Гэллоу в присутствии Накано, словно его тут не было. - Он сделает для меня что угодно.
Но Тедж обнаружил в Накано признаки человеческого участия - этакая рука, протянутая товарищу, чтобы уберечь его от падения. У него даже было чувство юмора.
Уж в Дзене ни тепла, ни юмора не было.
- Писатели опасны, - заявил он, когда Гэллоу объяснял функции Теджа. Они много болтают не в свой черед.
- Писать историю, когда она творится, всегда опасно, - согласился Гэллоу. - Но никто не увидит, что пишет Тедж, пока мы не будем готовы, - и в этом наше преимущество.
Тогда-то Тедж и осознал всю гибельность своего положения. Они находились в субмарине километров этак за семьдесят от морянской базы, возле громадной заросли келпа. И Гэллоу, и Дзен отличались раздражающей привычкой говорить при Тедже так, будто его рядом не было.
Тедж взглянул на Гэллоу, который стоял спиной к рулевому сиденью, наблюдая через плазмаглас маленьких иллюминаторов за действиями Дзена и Накано, что бы они ни делали. Красота и изящество Гэллоу приобрели для Теджа иное значение, когда он отметил глубокий страх ДжиЛаара перед несчастными случаями, могущими его изуродовать. Накано был живым примером того, чего Гэллоу наиболее страшился.
Новый напев добавился к "подлинной истории" Теджа - той, которую он предпочитал по островитянской привычке держать в памяти. Большинство островитянских исторических хроник заучивалось на память как напевы, ритм помогал запоминать их естественным образом, фразу за фразой. Бумага на островах была редкостью, подверженной гниению, - да и где ее хранить? Информация, подлежащая долгому хранению, заносилась в книги из плаза - или в память певцов. Книги были достоянием богачей и чиновников. А напев мог заучить любой.
- ДжиЛаар боится шрамов времени, - мысленно напевал Тедж. - Время есть возраст, а возраст есть время. Не смерть, но умирание.
"Если б он только знал", - подумал Тедж. Он вытащил блокнот и черкнул несколько невинных строк для официальной хроники Гэллоу - число, время суток, место, люди.
Дзен и Накано молча вошли в кабину. Морская вода так и стекала с них, когда они усаживались возле Теджа. Приступив к проверке сенсорной аппаратуры субмарины, оба двигались молча, слаженно - этакие гротескные силуэты, затянутые в облегающие гидрокостюмы с зелеными полосами. "Камуфляж", ответил Гэллоу на невысказанный вопрос Теджа, когда тот впервые их увидел.
Гэллоу с безмолвным одобрением наблюдал за ними, пока проверка не подошла к концу.
- Спускайся под воду, Тедж, - велел он. - Курс триста двадцать пять градусов. Держись прямо под течением.
- Есть.
Тедж исполнил распоряжение, чувствуя, что при выполнении маневра возможности судна не используются до конца. Экономия энергии была для островитян второй натурой, и он выдерживал дифферент, повинуясь инстинкту не меньше, чем приборам.
- Славно, - прокомментировал Гэллоу и поглядел на Дзена. - Ну, что я тебе говорил?
Тот не ответил. Накано улыбнулся Теджу.
- Научи меня, как ты это делаешь, - попросил он. - Так плавно.
- Конечно.
Тедж сосредоточился на датчиках, привыкая к ним, ощущая, как малейшее колебание воды передается его рукам через панель управления. Скрытая сила этого морянского судна искушала. Тедж чувствовал, как оно отзовется на "полный вперед". Зато и топлива сожрет уйму, и водородные двигатели перегреются.
Тедж решил, что островитянские субмарины все-таки лучше. Их биомасса податлива, от нее исходит живое тепло. Они меньше, это верно, и подвержены любым несчастным случаям, возможным для живой плоти, но есть нечто притягательное во взаимозависимости, в жизни, полагающейся на другую жизнь. Островитянские суда не рассекают толщу вод. Их субмарина похожа скорей на клапан, снабженный мускулами, - этакая устрица безмозглая. Но ходовая пульсация у них спокойная, бесшумная - никакого тебе гудения, лязга и металлического грохота, никакой вибрации, пронизывающей аж до зубов.
- Прибавь влажности воздуха, Кей, - приказал Гэллоу почти в самое ухо Теджу. - Ты что, высушить нас собрался?
- Смотри. - Накано показал на гигрометр над головой Теджа. - Мы предпочитаем влажность выше сорока процентов.
Тедж постепенно повысил влажность, раздумывая об этой морянской слабости. Если только морян не тренировали для жизни наверху - в дипломатическом корпусе или коммерческом предприятии, - они от сухого воздуха страдали: потрескавшаяся кожа, легочные болезни, кровоизлияния в мягких тканях.
Гэллоу коснулся плеча Дзена.
- Задай нам курс на остров Гуэмес.
Пока Дзен изучал навигационные приборы, Тедж исподтишка приглядывался к нему. Что все это значит? На что им сдался Гуэмес? Это один из беднейших островов - его размеров едва-едва хватало, чтобы поддерживать десятитысячное население почти на грани голодания. Почему Гэллоу им заинтересовался?
- Координатный вектор - пять, - сообщил Дзен. - Двести восемьдесят градусов, восемь километров. - Он нажал на кнопку. - Местонахождение. Навигационный экран засветился зелеными линиями: координатная сетка и размытое пятно в одном из квадратов.
- Разверни нас на двести восемьдесят градусов, Кей, - сказал Гэллоу. Мы собираемся порыбачить.
"Порыбачить?" - удивился Тедж. Субмарины можно приспособить для рыбной ловли, но на этой необходимого оборудования не было. И ему не понравилось, как хмыкнул Дзен в ответ на реплику Гэллоу.
- Движение делает свой шаг в историю, - заявил Гэллоу. - Наблюдай и записывай, Кей.
"Движение", - подумал Тедж. Когда Гэллоу говорил о нем, в голосе всегда угадывалась заглавная буква, а то и кавычки, как если бы он уже видел это слово напечатанным в плаз-книге. Едва Гэллоу упоминал о движении, Тедж ощущал, что за ним стоят весьма состоятельные и политически влиятельные фигуры.