- Можно ее затопить, а после поднять! - крикнул Бретт.
Твисп принялся ему помогать. Малыш усвоил этот урок, прислушиваясь к разговорам бывалых рыбаков, думал он. Этот способ срабатывал не всегда, но сейчас иного шанса спасти лодку у них не было. На краю причала, у которого затонули другие лодки, болтались оборванные концы. Твисп нагреб камней и потащил их к Бретту, тот принялся сбрасывать балласт в лодку. Пятиметровое суденышко стремительно погружалось в воду. Бретт прыгнул в лодку, чтобы прикрыть балласт.
Открывай клапан и давай сюда! - заорал Твисп.
Бретт потянулся за новой порцией груза - и тут сильная волна ударила лодку снизу. Твисп протянул к Бретту длинную руку как раз в тот момент, когда водяная стена перевалила через ограждение и ударила тонущую лодку в борт. Вытянутые пальцы Бретта скользнули по руке Твиспа, и лодка исчезла под водой, волоча за собой трос. С криком "Бретт! Малыш!" Твисп успел ухватиться за него, но удержать не смог.
В этот миг лагуна яростно вскипела, и двое рыбаков схватили Твиспа. Мокрого насквозь и кричащего, они проволокли его по переходам и втолкнули под арку "Бубнового туза". Жерар, сидящий в своем механическом кресле, закрыл люк перед наступающим морем.
Твисп вцепился в мягкий мех.
- Нет! Малыш еще там!
Кто-то поднес к его губам чашку с горячим напитком - почти неразбавленную бормотуху. Твисп машинально глотнул. Он еще ощущал последнее прикосновение Бретта.
- Я почти ухватил его, - простонал Твисп.
Космос - естественная для
человека среда обитания. Планета, в
конце концов, всего лишь объект в
космосе. Я верю, что в людях заложена
природная потребность в свободном
передвижении в космосе, их подлинной
среде обитания.
Раджа Томас, из Анналов
Изображение на маленьком листке органики представляло собой серебряный удлиненный предмет, летящий в небе. У предмета не было крыльев или каких-либо других видимых средств поддержания полета - лишь оранжевое свечение на одном из концов, бледное пламя на фоне серебра и синевы пандоранского неба. Процесс, запечатлевший изображение, был обратимым, и краски уже начали выцветать.
Уорда Киля восхищали и красота картины, и ее уникальная технология. Изображения, сделанные подобным способом, были излюбленным среди островитян видом искусства. Создавались они за счет светочувствительности некоторых организмов, способных приживаться на листке органики. Картины делали, засвечивая лист через линзу, и они приводили зрителей в восторг как мимолетностью своего существования, так и изысканной красотой. Но этот образ, по мнению создателя, помимо изысканной игры цвета и композиции, привлекал и своим мистическим значением.
"Что это - сам Корабль или созданный Кораблем артефакт?"
Художник не хотел расставаться со своим творением, но Киль воспользовался служебным положением, чтобы пресечь споры. Делал он это доброжелательно и неторопливо, стараясь протянуть время, для чего длинно и запутанно говорил, то и дело ссылался на доверие и благосостояние всех островов, допускал частые паузы и молча кивал своей массивной головой. Оба собеседника понимали, что изображение выцветает и вскорости от него останется плоская серая поверхность, готовая к обновлению, а потом и к созданию новой картины. Наконец создатель изображения ушел, несчастный, но убежденный. Это было тощее кривоногое создание с короткими руками. Зато настоящий художник, признал Киль.
Теплый день только начинался, и Киль немного посидел в халате, наслаждаясь свежестью, которую создавала домашняя система вентиляции. Джой перед уходом навела порядок, разгладила покрывало на постели и аккуратно повесила одежду судьи на спинку прозрачного кресла из плаза. На столе все еще стояли остатки приготовленного ею завтрака - яйца крикса и мури. Киль отодвинул тарелку и палочки, положил на стол листок со странным изображением и загляделся на него, призадумавшись. Потом кивнул в ответ на собственные мысли и связался с шефом службы внутренней безопасности острова.
- Я пришлю пару человек часа через два, - сказал тот. - Мы во всем разберемся.
- Часа через два вы ни в чем не разберетесь, - возразил Киль. Изображение вылиняет почти полностью.
Изрезанное глубокими морщинами лицо на экране нахмурилось. Шеф хотел что-то сказать, но передумал. Он потер толстым пальцем мясистый нос и поднял глаза. Похоже, он считывал данные с экрана, для Киля скрытого.
- Господин верховный судья, - наконец сказал он. - Вас хотят видеть буквально через несколько минут. Где вы будете?
- Дома. Полагаю, вы знаете, где это.
- Конечно, сэр. - Шеф покраснел.
Киль выключил экран, сожалея о своих трениях со службой безопасности. Они его раздражали, но сегодня его реакция была вызвана мыслями о выцветающем изображении. Тревожный случай. Художник, запечатлевший объект в небесах, не отдал картину капеллан-психиатру. Он полагал, что это свидетельство возвращения Корабля, - но отнес лист к верховному судье.
"И что я должен с ним делать? - размышлял Киль. - Ведь я тоже не понес его к капеллан-психиатру".
Он знал, что Симона Роксэк будет возмущена. Скоро он ей позвонит, но сначала... надо кое-что уладить.
Водяной барабанчик у входа прозвучал дважды.
"Что, уже безопасность прибыла? " - удивился Киль.
Прихватив тающий образ небесного объекта, он пошел в гостиную, по дороге закрыв вход на кухню. Некоторые островитяне недолюбливали тех, кто ест отдельно, кого высокое положение избавляет от шумной толкотни в общих залах.
У входа он коснулся чувствительной мембраны, и органика раздалась в стороны. За ней обнаружилась Карин Алэ. Увидев судью, она нервно вздрогнула, затем улыбнулась.
- Полномочный посланник Алэ, - произнес Киль и сам удивился собственному официальному тону. Во время деловых обсуждений они вот уже несколько сезонов называли друг друга Карин и Уорд. Но нечто - может, нервная напряженность гостьи - подсказало судье, что это официальный визит.