Скади взглянула на Бретта; тот пожал плечами.
– Ты действительно хочешь, чтобы мы напали на них, так ведь? – спросил Твисп, бросив взгляд на лазер в руке Теджа.
– Конечно.
– Безоружными?
– У нас будет неоценимое преимущество внезапности.
Твисп рявкнул смехом.
– Дайте мне переговорить с Карин, – предложил Паниль. – Она не может быть одной из них. И она могла узнать…
– Ей нельзя доверять, – отрезал Тедж. – Она принадлежала со всеми потрохами Райану Вангу, пока он был жив, а теперь принадлежит со всеми потрохами Гэллоу.
– Ничего подобного!
– Мужчинами так легко управлять посредством секса, – ухмыльнулся Тедж.
И без того смуглое лицо Паниля потемнело от гнева еще сильнее, но он смолчал.
– Келп! – спустя мгновение воскликнул он. – Келп может нам сказать то, что нам нужно!
– И келпу нельзя доверять, – гнул свое Тедж. – Каждое разумное существо в этой вселенной думает в первую очередь о себе. Мы не знаем, чего боится келп и чего жаждет.
– Скади, – спросил Паниль, взглянув на кусочек сухого келпа на палубе, – а ты что можешь сказать о келпе? Ты работала с ним и в нем больше нас всех.
– Она – дочь Райана Ванга! – взорвался Тедж. – И ты спрашиваешь совета у врага?
– Я спрашиваю того, кто может дать мне ответ, – отпарировал Паниль. – И если ты не собираешься пустить в ход этот лазер, не размахивай им повсюду. – Он отвернулся от ошарашенного Теджа к Скади. – Каков, по твоему мнению, объем восприятия келпа?
– По всей планете, – ответила она, – и практически мгновенно.
– Настолько быстро?
– И то, что он узнал, он уже никогда не забудет, – добавила Скади, пожала плечами при виде удивления Паниля и добавила. – Мы ведь докладывали. А большинство начальников сами наружу не выходят, так что они все списывали на глубинное опьянение и отстраняли нас на недельку от выходов в келп.
– Что-нибудь еще для нас полезного?
– У келпа есть свои слабые места, – сказала Скади. – Незрелый келп – исключительно проводник. А у зрелого келпа есть и свои соображения.
– Что ты имеешь в виду? – уточнил Твисп.
– Что если я прикасаюсь к молодому побегу келпа, а вы к зрелому, то мы чувствуем друг друга. Но теперь… теперь он делает нечто большее. Тедж прав в том, что келп может действовать и в своих интересах.
– Он научился убивать, – напомнил Тедж.
– Я всегда думала, – добавила Скади, – что он может передавать, но не переводить.
– Сколько человек может выставить против нас станция? – спросил Тедж.
Несколько мгновений Скади обдумывала вопрос.
– Оборудования, еды и прочих припасов на станции хватит человек на триста, – ответила она. – Но в центре периметра есть и открытая суша. А там может укрыться и побольше народу.
– У Гэллоу есть эти триста человек? – Бретт повернулся к Теджу.
– И даже больше, – кивнул Тедж.
– Тогда мы не сможем противостоять ему, – сказал Твисп. – Это безумие.
– Я убью Гэллоу, – ответил Тедж.
– Вот как? – съязвил Твисп. – Убьешь, и все тут? А остальные поднимут лапки кверху и разбегутся по домам?
Тедж отвел взгляд от Твиспа.
– Ладно, – сказал он, взмахнув лазером, – посмотрим, что нам может сообщить Карин Алэ. Поставь судно на автопилот, Бретт.
– Автопилот? – переспросил Бретт. – Зачем?
– Мы все собираемся навестить Карин, – ответил Тедж. – Никто не делает резких движений, все идут спокойно.
Никто не мог спорить с обладателем этого дерганого блестящего взгляда. Бретт и Скади вышли через люк в коридор, ведущий к грузовому трюму. Возле трюма Тедж остановил Твиспа.
– Открой сперва внешний люк, – потребовал он. – Может, нам придется кое-кого побросать в море.
Медленно и неохотно Твисп повиновался.
Свежий бриз, пахнущий йодом и солью, ворвался в коридор. Плеск волн о борт слышался гулко и явственно.
– Открой грузовой люк и посторонись, – велел Тедж.
Твисп открыл замок и сдвинул люк в сторону.
Без предупреждения Бретт был сбит с ног чем-то мокрым, похожим на канат, что выметнулось у него из-за спины. Огромный побег келпа миновал его, рванулся влево и прижал пассажиров аэростата к переборке. Там он их и держал. Удар келпа обратил переборку в гигантскую барабанную мембрану. Бретт ухватился за край люка, восстановил равновесие и увидел Тедж, схваченного петлями келпа.
Тедж стоял, воздев обе руки, все еще сжимая в правом кулаке лазер. Побеги келпа ласкали его тело, листья особенно льнули к рукам и лицу. Другие побеги, словно канаты, раскинулись по палубе во все стороны. Ни Скади, ни остальных видно не было.
Ветвь келпа отделилась от пленников и направилась к Бретту. Ее верхушка приподнялась и закрыла Бретту лицо.
Бретт услышал свист ветра вдоль борта, но услышал разборчиво, отделяя каждый тональный перелив. Он ощутил, насколько усилились его органы чувств – прикосновение палубы, присутствие других людей рядом… множества других людей… тысяч. И тут он ощутил присутствие Скади, словно келп соединил его с ней, прямо с ее мыслями. И Тедж был там же, очарованный Тедж, припадающий к источнику памяти келпа. Рай для историка: история из первых рук.
– Ракета стартовала, – послышался голос Скади в голове у Бретта. – Они уже на пути к гибербакам.
Бретт тоже увидел старт, яростную вспышку, вознесшуюся сквозь облачный покров и превратившуюся в оранжевое пятно на сером фоне, а потом и вовсе исчезнувшую, так что остались только облака. А вместе с образом пришел и вопрос, пришло глубокое удивление, которое не было человеческим. Ракета в этих мыслях представлялась чудесным свершением. Она искала великих чудес.
Мысль и образ погасли. Бретт обнаружил себя сидящим на палубе и глазеющим на грузовой люк. Тедж сидел рядом и всхлипывал. Палуба рядом с ним была пуста. Келп исчез.
Бретт услышал остальных, но голос Скади перекрыл всех.
– С тобой все в порядке?
Бретт кое-как поднялся на ноги и обернулся. За спиной у Скади стояли и все остальные, но Бретт не мог сосредоточить взгляд ни на ком, кроме нее.
– Пока ты здесь, со мной все в порядке, – ответил он.
Символы ни черта не стоят.
19 (?) алки, 468. станция 22.
Когда меня называют «господин судья», я чувствую, как весы правосудия и жизни холодят мне ладонь. Я ведь для них не Уорд Киль, не человек с большой головой и длинной шеей на суппорте, а некий бог, который понимает, что надо сделать, и делает. И из этого явится благо. Бог и богатство, бес и бешенство… слова – это символы, которые развоплощают наш мир. Мы ожидаем этого. Мы действуем на этом основании.
Разочарование – это несбывшееся ожидание. Я должен признать, что имя нашим бедам – легион, но мы живем, чтобы противостоять бедам, а этого нам не обещал ни один бог.
Симона Роксэк думает, что знает, что обещал нам Корабль. Она говорит, что в этом и состоит ее работа. Она говорит верующим, что Корабль имел в виду, и они верят ей. Но Анналы всегда под рукой, чтобы их прочесть. И я пришел к собственному выводу: «Мы не получаем ни наказания, ни награды. Мы просто существуем. И моя работа как судьи состоит в том, чтобы как можно большее число нас могло продолжать существовать.»
Комитет был основан на страхе и науке. Основной вопрос очень прост: убить это или заботиться о нем. Уничтожить – если оно опасно. Эта власть над жизнью и смертью оделила комитет таким ореолом, который он не вправе был принимать. И вот вам воплощение закона – Комитет.
Правда, что КП воплощает закон Корабля – и еще большая правда, что ее люди поддерживают ее. Они отдали Кораблю Кораблево… и все мы вместе движем этот мир.
«Движем» – это самое то слово. Мы, островитяне, знаем толк в движении, в течении. Мы понимаем, что меняются времена, меняются и условия. Что перемены – это нормально. Комитет отражает эту гибкость. Большая часть законов относится к сделкам, к личным договорам. Суды разбирают всю эту ерунду.