Судмедэксперты провели токсикологический анализ и не обнаружили наркотиков, но это не означает, что мы можем полностью исключить версию, связанную с наркотиками из прошлого девушки.
Мы с Рисом сидим в баре напротив владельца ресторана, пока он вытирает стаканы. Медленно. Майк Риксон не торопится, оттягивая разговор. Он не понимает, что в случаях с «глухарями» это бессмысленно. Мы никуда не торопимся. Мы частой гребенкой прочесываем дело, проверяя детали, которые из-за спешки могли упустить в первоначальном расследовании.
После того, как мы покинули место преступления — точнее, сбежали — мы с Рисом обошли соседние многоквартирные дома, ища любого, кто мог видеть жертву в ночь убийства. Но ничего не нашли. Поэтому мы решили сделать перерыв и пообедать в «Тики Хайве». Два зайца одним выстрелом.
Майк ставит стакан на подставку.
— Не знаю, чем вам помочь. Я еще год назад рассказал все, что знал, — он перекидывает белое полотенце через плечо.
У меня возникает дежавю. Это движение вызывает воспоминание о той ночи в «Док-Хаусе», и я вспоминаю Торренса, бармена. Его учтивые движения. Привлекательную внешность. Как он подмигнул Кэм.
Я подавляю воспоминания и откашливаюсь.
— В любом случае, давайте в последний раз пробежимся по вопросам.
В ответ на его равнодушное пожатие плечами я достаю телефон и включаю диктофон. Пока Рис начинает допрос, я стараюсь не обращать внимания на то, что меня охватывает чувство дежавю. Сердце бьется слишком быстро. Каждый раз, когда Майк улыбается, сердце бьется так громко, что заглушает все вокруг.
Эта улыбка.
Должно быть, это паранойя. Я все еще не успокоилась после того, как увидела белые лотосы, но, когда Майк Риксон смотрит на меня…, клянусь, в его резких чертах есть что-то знакомое.
— В тот день она работала, — подтверждает Майк, снова пожимая плечами. — Это последний раз, когда я видел Джоанну. Через два дня, когда полиция пришла сюда, чтобы допросить меня и сотрудников, я узнал, что ее убили.
Я приподнимаю бровь.
— Кого допрашивали?
Он делает глубокий вдох.
— Меня, Сэла, Ромеро и Джессику.
Похоже, это не все работники. Я огладываю ресторан и замечаю, как минимум двадцать столиков.
Рис подхватывает мою мысль.
— Вы помните, кто работал с Джоанной в ее последнюю смену?
Майк проводит рукой по взъерошенным волосам.
— Вообще-то, нет. Давайте я пойду, распечатаю расписание, хорошо?
— Спасибо, — говорю я.
Он кивает и уже поворачивается, но делает паузу, чтобы добавить.
— О, и Торренс. — Мое сердце пропускает удар. — В тот день он тоже был здесь со мной.
— Подождите, — говорю я, не давая ему уйти. Замешкавшись, я ломаю голову, пытаясь придумать, как выведать побольше информации о Торренсе. — Он не упоминался в материалах дела.
Майк пожимает плечами.
— В тот день, когда приезжали копы, Тора не было.
Рис изучает мой профиль. Я наклоняюсь ниже над стойкой, чтобы ускользнуть от его взгляда.
— Почему?
— Я не знаю. Вам придется самим спросить об этом у моего брата.
Сердце громыхает так, что становится больно. Брат.
— Он здесь? Сейчас?
— Ага. Я его позову.
Меня охватывает паника, в ушах шумит. Когда он толкает вращающуюся дверь, я слезаю со стула. Я не могу быть здесь. Если это тот же бармен, что обслуживал меня в ночь нападения, я могу поставить расследование под угрозу.
Рис ловит меня за руку, прежде чем я успеваю убежать.
— Хейл, во Флориде, проживает не один Торренс. Также как здесь есть не одно озеро с лотосами.
— Я понимаю, — Рис знает мое дело не хуже меня. Он допрашивал бармена Торренса. Я читала записи допроса, наводящие вопросы, которые он задавал, когда пытался выстроить последовательность событий, произошедших той ночью.
Мне хочется щелкнуть браслетом на запястье. Я заправляю выбившуюся прядь за ухо. — Я понимаю, — повторяю я, — и фамилия Торренса — не Риксон. Майк сказал, это его брат. Скорее всего, это другой человек. Но если есть хоть малейший шанс… мне нужно уходить.
Агент в напряжении поджимает губы. Он понимает, если это тот самый Торренс из моего прошлого, то расследование радикальным образом изменится.
— Две женщины, — говорю я тихо. — Схожее нападение.
Мне больше не нужно ничего говорить. Одна мертва. Другая — нет.
— Рис, если это тот же человек, он может не узнать тебя. Но только, если я уйду.