– Каков слоган! В чистоте своей незамутненной! «Классика. Пейте с удовольствием!» Вот то, что ты выпил, – Ада указала брошюркой на пустую бутылку, – «послебало–освежило» для девятого класса. И это не все… – она наспех штудировала синопсис на ниточке. – Во! Нашла! Ты хоть помнишь в чём суть? – вдруг засомневалась Артемида.
– Чего суть? Послебало? Что-то про неуставные… – неуверенно вспомнил Натан.
– Автора-то припоминаешь? – подозрительно глядя на свинскую рожу поэта, уточнила она.
– Чего там припоминать… Если не Пушкин, то Толстой… Голова раскалывается… Кого-то там херачил полковник после бала…Чо ж так плохо-то… Ох…
– Угадал! А гениальный спонсор этого пересказа никогда не догадаешься кто! Креативно–юридическая фирма «Отмазник». Тут и мейл и телефон имеются. Вник?
– Не то, слово… Гарнизонными ужасами запугивают молодежь… на классических примерах так сказать… Представляю, что там ещё… Хмельной «идиот» и клюквенное «обломово»… Что ж так плохо-то…
Натан взял со стола бутылку, в надежде высмотреть хоть каплю, покачал из стороны в сторону.
– На дне есть!
– Не-а… – роняя бутылку, возразил он печально. – Пусто…
– «На дне» – медовуха для одиннадцатого, – продолжала щуриться в текст Артемида. – С градусами! Опс, тут еще из поэзии есть! «Мцыри» – пейте охлажденным!
– «Мцыри»! – оживился Натан, – «Мцыри»… хорош наверное со льда… Минералочка? Ох… Может, сходишь на кухню за водичкой… из-под крана хоть…
– А может тебе головушку под водичку? Давай-ка вставай, вставай… пойдем…
Через четверть часа, смахивая со лба последние капли холодного душа в комнату вошел Натан. Он был практически трезв. Махровая мантилья ультрамаринового цвета, покрывающая его голову и плечи, золотилась логотипами Гранд Отеля страны, которую недавно посетил смекалистый турист.
– Так как? Работаем?
Ада была готова к сотрудничеству, но можно ли доверять человеку, увозящему с курортов подобные сувениры. И все же она кивнула, как всегда простодушно надеясь на лучше.
– Тогда слетай вниз к машине. Там пакет, принеси. Договор о намерениях подписывать будем.
– Может хватит тебе подписывать…
– Все нормально. Там бумаги, – Натан подобрал с пола ключи и кинул Аде.
– Машина у подъезда… Должна быть… Длинный от входной двери, короткий от зажигания. Смотри не перепутай, – заржал он, – и на красную кнопку не нажимай! Микрорайон обесточишь…
Спускаясь по лестнице вниз, Ада лишь на минуту допустила мысль о побеге. Через десять она вернулась с пакетом и протянула Натану ключи.
– Значит так. От квартиры себе оставь. У меня командировки случаются. Придется тебе за бабусей присмотреть. – Ада попыталась возразить, но Натан не позволил. – Это первый и обязательный пункт договора.
Неожиданно гранитный тон ее слегка удивил. Но она решила выслушать все условия работодателя, молча и стоя.
– Готовить есть кому. С тебя только продукты по списку. Командировки не часто, но случаются. Бабуся вся моя семья. Понятно?
Ада поняла.
– Обязанности, – он вытащил из пакета папку, достал бумаги и стал быстро перебирать. - Вот.
Ада пробежалась глазами текст, и с сердцем сделался такой аллюр-карьер, будто хватили её нагайкой промеж лопаток. Листочек дрожал в руке, листочек выдавал её «био»: от группы крови и даты последнего аборта до размера ноги и количества запломбированных зубов. Где, когда, с кем, по-какому поводу. Ей стало жутко. Словно вынули из неё секретный чип, о котором она не догадывалась, и считали информацию. «Так вот почему мне доверены ключи!» Номер паспорта, свидетельства о браке, страховки и даже номер бюста! Им было известно все!
– Чего делать-то? – осипнув от ужаса, выдавила Артемида, не сомневаясь, что вписалась в серьезный проект, а бабуся только прикрытие.
– Ничего, – Натан впервые улыбнулся. – Вот тебе подъемные. – Он извлек из папки пачку банкнот, перетянутых тонкой резинкой, и бросил на столик. - Здесь пятнадцать тысяч. Родными, конечно… На кино хватит… Как понадобишься дам знать. И вот ещё… – Натан подошел к инкрустированному черным деревом, яшмой и позолоченной бронзой бюро, поочередно открыл малюсенькие ящички, что-то искал. Небольшой прямоугольник, в радостной бумаге с бантиком на боку был извлечен из последнего и водружен на стол, который Артемида за роскошность и вычурность уже успела окрестить «помпадуром».