– В общем, так, Сереж; той девушки, что ты видел, скорее всего, не существует. Если только она тебе не приснилась.
Сергей помотал головой – «Нет, не приснилась!»
Вспоминая тот момент, когда впервые увидел её в проёме, он ещё раз испытал те эмоции, ощущения – «Нет, не приснилась».
– Этот эффект ещё мало изучен. Даже я с ним ещё не сталкивался, при всей моей многолетней практике. Но слышал, слышал. Теперь, похоже, столкнулся с ним лицом к лицу, – вздохнул Вадим Аркадьевич; не думал он, что этим лицом окажется лицо его сына. Никто не застрахован, как говорится.
– Что это за эффект такой, отец? – тихо спросил Сергей.
– В тебе сейчас как бы две личности: Сергей, который был до потери памяти, и Сергей, которого я сейчас вижу перед собой. И второй Сергей соприкасается с опытом первого.
– При чём тут тогда эта девушка?
– Когда мы спим, то видим сны – побочный продукт обработки информации мозгом. А у тебя, получается, так сказать, сон наяву. Мозг твой пытается восстановить память, и побочным продуктом этого процесса являются разные видения, которые основаны на старых образах, переживаниях.
Ты можешь видеть то, чего нет на самом деле – это твой мозг проецирует на объективную реальность субъективную информацию.
Так вот. Я же не случайно попросил тебя описать внешность этой девушки – я хотел проверить, нет ли среди нашего окружения похожего человека.
– Ну и? Есть?
– Серёж, я же не знаю всех твоих знакомых. К тому же это может быть не конкретный человек, а собирательный образ.
– Это то, о чём ты меня предупреждал, когда говорил, что не надо торопить события?
– Не будем торопиться с выводами, – уклончиво ответил Вадим Аркадьевич. – Ещё не совсем ясно, к чему появилась эта барышня. Может, она всё-таки приснилась?
– Да нет же! Я видел её так, как сейчас вижу вас.
– Не вижу причин не доверять тебе.
– Чем мне это грозит, отец? Я серьёзно болен?
– Мозг ещё не так хорошо изучен, чтобы говорить о серьёзности и несерьёзности тех или иных состояний, Серёж. Я пока не вижу ничего опасного.
– Ты связываешь это… видение… с возвратом памяти?
– Да, подобных случаев в мировой практике было несколько, и все они заканчивались благополучно. Но есть некоторые опасения; случай ведь редкий, малоизученный.
Наша память – это сборник символов, образов. И когда не знаешь, в какой последовательности они стояли, то можно потерять себя.
– Да, отец, помню; вы с мамой мне потому и не рассказывали ничего…
Вадим Аркадьевич, кивнув, продолжил:
– Но теперь память начинает частично восстанавливаться. Ты как бы начал читать о себе книгу, но не с начала, а с середины. Информацию эту ты со всей полнотой ещё не можешь осмыслить силой своего сегодняшнего опыта. Но по мере того как ты будешь продвигаться в чтении, постепенно вспомнишь недостающие главы.
Поэтому я и сравнил ту девушку со сном наяву.
Можно провести другую аналогию – с фантомными болями: человеку ампутировали руку, но она у него продолжает болеть. В нашем случае: ты не помнишь, но перед тобой развёртывается твоё прошлое; ты смотришь на него как бы со стороны.
Это сложный, глубинный процесс в твоей психике, Серёж.
– Я могу потерять себя? Ведь получается, что происходит то самое, чего ты так опасался.
– Поживём – увидим, – честно ответил Вадим Аркадьевич. – У этого эффекта есть позитивный момент: возможно, эта девушка расскажет всё о тебе, как надо, и ты, как я уже сказал – «вспомнишь недостающие главы».
– Думаешь, она ещё придёт?
– Думаю, да. Время покажет. Не волнуйся; всё будет хорошо.
Вадим Аркадьевич похлопал сына по плечу.
Не то чтобы Сергей был подавлен… Ему стало вдруг стыдно. Казалось бы, его относительная оторванность от социума и понимание со стороны родителей должны минимизировать негативное восприятие произошедшего. Но его психика какими-то окольными путями дала почувствовать некую собственную ущербность. Ведь в обществе то, что с ним происходит, воспринимается как помешательство. Отец сейчас так и сказал: «Обычно люди болезненно реагируют на подобные новости… Начинают думать, что они сошли с ума…»
Куда теперь заведёт его эта девушка? В какие закоулки памяти? Остаётся лишь смотреть и анализировать. Да и была ли она, в самом деле? Сергею и самому захотелось сомневаться в этом.
Ольга Ивановна, до этого стоявшая позади, не принимавшая участия в разговоре, а только лишь внимательно слушавшая, подошла и обняла сына за плечи. Материнское сердце разрывалось, но не нужно сгущать краски – так она поняла свою роль сейчас.
– Что делать дальше? – ещё раз спросил, глядя в пространство, Сергей.