И снова эта улыбка – словно перед Ингой открывается сундук с золотом. Сергей с Ингой прошли немного молча. Инга задумчиво прервала тишину, рассуждая вслух:
– Надо будет сегодня-завтра поехать на Атлеш; посмотрю – какая погода будет. Хочу сделать прекрасные снимки моря… Жаль, ночью проблематично там поработать; лунная дорожка, скалистый берег… Ух!
– Это тоже урочище?
– Да. Только на противоположной от Джангуля стороне. Если Джангуль поражает своими обвалами, каменным хаосом, то Атлеш привлекает к себе высотой и стройностью своих берегов! Там мало где подойдёшь к воде, вот в чём закавыка. Поэтому ночью там и делать нечего без специального снаряжения.
– Не знаю, – пожал плечами Сергей. – А на лодке нельзя приплыть, если договориться с кем?
– Во-первых, где найти такого отчаянного моряка, чтобы он согласился ночью, в такую погоду поплыть? Во-вторых, с лодки не много поснимаешь – ведь ночью нужно снимать на длинной выдержке. А это значит, нужно устанавливать фотоаппарат, искать точку съёмки, часто подходить к скалам – не у каждого моряка хватит выдержки. Гиблое дело.
– Я думаю, что если влюбится – сдюжит.
– А я думаю, что в этом случае я не смогу сделать ни одного кадра, – кокетливо ответила Инга.
– Хм… – улыбнулся Сергей.
– Нас просто размажет по скале, – неромантично закончила девушка.
Инга встала лицом к морю, закрыла глаза и стала слушать морскую песнь. Сергей в это время любовался ею. А чтобы она вдруг, открыв глаза, не поймала на себе его взгляд, старался почаще посматривать в сторону деревеньки. Мало что получалось – он буквально впился взглядом в её прекрасное одухотворённое лицо.
Наконец Инга открыла глаза и продолжила отрешённо смотреть на горизонт, где тяжеловесные тучи были изрисованы косыми линиями. Солнце ещё не зашло за тучи, поэтому белый маяк на фоне хмурого неба смотрелся торжественно – самое время фотографировать. А что? Для открытки – в самый раз!
Инга отвела прядь за ухо.
– Расскажи о себе, Серёж. Чем ты живёшь?
Инга и не подозревала, что этим вопросом вызвала в Сергее целую гамму чувств. Хотя вопрос-то обыкновенный, ожидаемый.
– Надеждой, – ответил он, неожиданно даже для самого себя.
Можно было отшутиться, что живёт ремонтом. Или сказать, что резидент не разрешает про себя распространяться – глядишь, и не надо было объясняться. Но слово не воробей – объясняй теперь свой странный ответ.
– Хм… Надеждой на что?
– Я потерял память… Я не помню, кто я.
Инга встряхнулась, не зная, как реагировать – вот так поворот!
– Что с тобой случилось?
– Я ничего не помню, абсолютно! Так бывает. Просыпаешься, видишь перед собой гостиную, мебель, люстру… Надо вставать – сколько можно валяться? Но… Постепенно до тебя доходит, что не только ты находишься в какой-то незнакомой комнате, но и внутри тебя есть человек, которому не знакомо твоё тело.
Сергей стал заново проживать ту минуту; его охватило беспокойство – словно упустил нечто важное.
– А потом? – голос Инги вывел его из задумчивости.
– А потом мысли так метаться стали – аж в пот бросило. Мне хотелось побыстрее покинуть комнату, отыскать кого-нибудь из людей – что-то выяснить… Это жутко, на самом деле. Не знаешь своего имени… ничего не знаешь… Чувствуешь себя какой-то вещью; шкафом, перед которым всю жизнь была только эта комната и ничего более…
– М-м-м, как жалко! Хорошо, что ты оказался дома в этот момент!
По спине Сергея ещё раз прошли мурашки – действительно, это ужасно, окажись он в подобной ситуации не дома, а в большом городе. Каким бы он был беззащитным.
– Да… К счастью, если можно так выразиться, это случилось дома. Я тоже много раз думал об этом.
– Это страшно! – Инга сочувственно смотрела на него. – Ты никого не узнал дома?
– Да! Совсем! В глубине души я надеялся, что, увидев лица любимых мне людей, я что-то смогу вспомнить… Но… Родители так опечалены… Я смотрю на них и не могу вспомнить их имён… Ужасно…
От волнения Сергей стал несколько сумбурно рассказывать Инге свою историю – дождавшись наконец момента, когда можно выговориться, поведать о своих внутренних переживаниях.
– Тут парадокс произошёл. Ведь отец у меня – профессор – занимается изучением головного мозга. У него таких, как я, много было…
– Ничего себе! А в чём парадокс заключается?
– Дело в том, что я тоже работаю с ним. Работал… – запутался в словах Сергей.
– А-а-а, сапожник без сапог… Почему – «работал»? Всё будет хорошо, вот увидишь! Уж отец-то тебя поднимет!
– Я знаю, что всё будет хорошо. Изучаю проблему изнутри, так сказать… – пошутил Сергей. – Мы с отцом по вечерам разговариваем на эту тему; я ему рассказываю про своё состояние, он записывает, анализирует… Правда, пока анализировать нечего. Но он просит, чтобы я рассказывал даже самую малость, что со мной происходит. Это важно, говорит. Отец даже назначает мне время – мол, это не домашние посиделки, а приём врача.