– Я не так хотел сказать,– рассмеялся Сергей.
– Я поняла. Между прочим, я совмещаю эти профессии.
– Совмещаешь? Зачем нужны художники на раскопках? Или ты вдохновляешься только от археологии?
– Затем, чтобы зарисовывать находки в дневник; ты что, забыл? Не всем же дано хорошо рисовать.
– О! Когда-нибудь за твоими дневниками, как и за картинами, будут охотиться коллекционеры!
– Не будут! Они спрятаны в надёжном месте.
– Где?
– В архивах Академии наук. Это ведь не просто какой-то черновик, который можно вести, как тебе заблагорассудится, а самый главный документ в экспедиции. Хотя в нём и присутствуют некоторые вольности – ты можешь, например, записать в него свои предварительные суждения.
– Поэтому ты такая аккуратная?
– Наверно. Я люблю свою работу, а она обязывает меня быть аккуратной.
– Это видно, мам.
Ольга Ивановна улыбнулась сыну.
А Джангуль продолжал удивлять своими непостоянными видами. Кто знает, что произойдёт с запомнившейся скалой на следующий год? Полетят ли камни в сторону моря или, обветрившись, станут выразительнее звериные черты? А может быть, Природа нарисует лик человека – одного из самых прекрасных и, несомненно, самого страшного своего творения?
Ясно одно – в силах человека сохранить этот прекрасный лик Природы.
Глава двадцать первая
Ещё одно путешествие во времени
Ещё на одном любопытном разговоре мы с Вами, дорогой Читатель поприсутствовали. Чуть позже подъедет Вадим Аркадьевич, и семья Мирновых возвратится домой.
Но мне бы хотелось поддержать тему раскопок; ведь это – чистой воды приключение. Самая настоящая походная романтика, как сказала Ольга Ивановна.
Только представьте себе, мой Друг! Конец рабочего дня. Члены экспедиции, поужинав, сидят вокруг костра; поют песни, вспоминают о доме, делятся впечатлениями последних дней. А над ними раскинулся таинственный звёздный купол. Его тайна, несомненно, манила к себе и древних, рождая мысль.
Так и тысячи артефактов образуют созвездия истории, и мы силимся расшифровать эти послания из глубины веков. Мысль продолжает рождаться, влекомая тайной, что под ногами.
Конечно, в Крыму было множество археологических находок, но я хочу поведать об одной, сделанной в 1830 году. И сделаю это, как всегда, по-своему…
Каких только снов не видел Царь-Скиф за эти тысячи лет: и повседневный мирный быт с его маленькими радостями и заботами; и дикая война с блеском оружия и безумных очей. Бывает, снятся бесчисленные табуны лошадей, поднимающих пыль под солнцем. А бывает, снится охота…
В этот раз снилось нечто необычное для степняка.
Лошадь, привыкшая к степным просторам, казалось, с нетерпением перешагивала каменные навалы и стволы поваленных ветрами деревьев, как бы торопясь оставить за спиной все препятствия. Видимо, это нетерпение передалось и всаднику: он с тревогой всматривался вперёд, временами уворачиваясь от надвигающихся веток.
Вскоре пришлось спешиться. Оставив своего коня, царь подошёл к журчащему ручью и, зачерпнув холодной воды, испил из ладоней. В лесном зеркале зарябило отражение букового леса.
В зарослях пробежал дикий кабан; наверху вспорхнуло несколько птиц, захлестав по воздуху крыльями.
Напившись, скифский царь поправил кафтан и направился вглубь чащи. Поднявшись по тропе, оглянулся. Конь спокойно стоял, опустив голову к земле, и принюхивался к чему-то. Боевая маска в виде грифона на его голове светилась подобно солнцу; как, впрочем, и одеяние самого царя. Блеск золота был таким призрачным, но тем не менее органично вписывающимся в окружающую палитру весеннего леса.
Характерная для скифа остроконечная шапка была украшена золотым цилиндрическим обручем, а золото бляшек с изображениями богов и животных лоснилось на безрукавке. Рукавом рубахи прикрылись браслеты с ликами сфинксов – как стражники, смотрели они друг на друга. Жёлтый металл был повсюду: рукоять меча, ножны, горит для стрел и лука, поножи.
Случись, что солнечные лучи достигли золотых доспехов – тогда картина была бы ещё более неправдоподобной: статный высокий воин – словно посланец Ареса, бога войны, идёт меж бежевых стволов бука.
Сапоги, перехваченные ремешками, мягко ступают по лесной тропе. Хоть прошлогодняя листва ещё скована морозцем, но по каким-то неведомым признакам ощущается скорое пробуждение.
Предчувствие не обмануло – в низине быстро стал наплывать туман. Хрустальность морозного воздуха исчезает, сменяясь неразборчивым гулом.