Сквозь кроны деревьев становятся заметны скалы, подступающие к самому лесу. Подъём становится круче – приходится кое-где даже цепляться за ветки кустарника.
До слуха всё чаще стали доноситься звуки падающих камней. Подумать о природе этих звуков скифу не удалось – его внимание привлёк свет, который размягчался в клубах тумана.
Сначала царь подумал, что это кто-то остановился на привал и разжёг огонь. Но как он раньше его не заметил – вот загадка. И почему не чувствуется запах дыма?
Скиф было направился в сторону огня. Сделав ещё пару шагов, остановился, чтобы удостовериться – верно ли, что огонь сдвинулся? Ему не показалось?
Нет, не показалось. Пятно света действительно переместилось. Что же это может означать?
Заинтригованный и в то же время напрягшись – приготовившись к любой неожиданности, царь продолжил путь. Стук камней друг о друга теперь отождествлялся для него с загадочным явлением.
Смягчённый туманом свет мелькал, прерываясь ветвями и стволами деревьев. Дойдя до того места, где скиф впервые увидел огонь, он бросил взгляд на землю и увидел следы оленя, судя по всему, довольно-таки крупного.
И вот сквозь разрывы тумана показался яркий шар. Он держался в рогах священного животного, как держится драгоценный камень в золотой оправе. Благородный олень нёс солнце.
Это настоящее чудо! Удивительное зрелище!
Пейзаж оживал вокруг ввиду движения многочисленных теней. Будто с ветки на ветку перелетало множество птиц. Яркий свет слепил глаза – царю приходилось ненадолго отводить взгляд в сторону. Свет же вдобавок отражался от золота его одеяния – лучи освещали тёмные углы укрытия скифа.
«До чего же благородное животное!»
Царь не мог уже оторвать своих глаз от этого света, даже когда грохот камней послышался совсем близко; через землю ощущались близкие вибрации от их обвала.
Наверно, в такое же состояние впадают шаманы, когда общаются с духами!
И действительно; вскоре раздались голоса, но о чём они говорят – непонятно.
Интенсивность света постепенно падала, до тех пор пока не стал виден лишь тусклый луч света, пронизывающий кромешную тьму. А вот голоса стали звучать громче, эхом множась под пирамидальными сводами гробницы.
Луч увеличивался в размерах по мере увеличения пролома со стороны дромоса. Вековая пыль стала вращаться в завихрениях воздуха, впервые хлынувшего за два тысячелетия свежим потоком.
В проломе стали мелькать лица – кто-то хочет потревожить вечный сон скифа?
Да, это действительно так. Сон потревожили моряки воронежского пехотного полка. Это их голоса слышались сквозь многолетний сон, принятые за голоса духов. Это их лица сменялись в проломе – всем любопытно ведь взглянуть на тайну веков. Это они производили шум, разбирая каменные завалы.
Уже больше сорока лет Крым находился в составе Российской империи. Новый регион требовал обустройства, и новые люди приходили туда с энтузиазмом, в надежде на новую жизнь.
Возможно, похожие чувства испытывали и древние греки, на первых порах помогавшие им обосноваться на незнакомых берегах.
Для многих заработал социальный лифт. Люди, объединённые общим настроением, под действием иного мироощущения хватались за возможность что-то поменять в жизни. И ведь получалось.
Неудивительно, что многие из них становились патриотами своей второй родины.
Таким был и градоначальник Керчи Иван Алексеевич Стемпковский; таким станет и новоприбывший начальник таможни Поль Дюбрюкс.
С другой стороны, мощным толчком внутреннего развития была конкуренция – хотелось показать, что ты, по крайней мере, не хуже других. Прибыв на новое место, человек ищет возможности закрепиться в обществе. Свежий взгляд, новые идеи, необременённость некоторыми обязательствами помогает ему в этом. На новом месте человек более предприимчив; он видит то, что ускользает от взглядов местных жителей. Это соединение желания с возможностями порождает нечто новое.
Именно в Керчи появилась возможность для самореализации у Павла Дюбрюкса. Здесь у обрусевшего бретонца появились друзья и соратники, с которыми он впоследствии раскопает всемирное наследие Холма Пепла.
Курган Куль-Оба давно использовался местным населением как источник камней. Поэтому когда вблизи Керчи решили построить матросскую слободу, именно к Холму Пепла направились матросы за строительным материалом.
Будучи уже опытным исследователем, открывшим руины древнего Пантикапея, Павел Дюбрюкс и вместе с ним Иван Стемпковский, Антон Ашик, Демьян Карейша подозревали, что может дать расчистка завалов на холме и какую роль в культуре играют возможные находки.