Кормилов зло сплюнул, наблюдая, как интеллигентного вида хмырь платит за крашеную истеричку. Его больше интересовало, как быстрей пройти регистрацию и опохмелиться дешевым бухлом в дьюти-фри. Голова гудела после вчерашней попойки, а на душе было паршиво. Кормилов рассчитывал на Амаля, но тот отказался выкупить его часть. Чертов турок! Как теперь вылезти из долгов, Кормилов не представлял. Хотелось упиться до поросячьего визга и не просыпаться... Совсем...
Олеся сползла по стенке туалетной кабинки, зажимая рукой рот, чтобы ее всхлипы не услышали. Девушка держалась весь рейс в Стамбей, не позволяя себе даже мысли о том, что произошло. Приклеенная улыбка, заученные фразы и механические движения, пока она развозила напитки и предлагала пледы пассажирам. Работа спасала, позволяя отвлечься. Но положенные несколько часов отдыха перед обратным рейсом в Новосивирск стали сущим кошмаром. Макс ее не простил и не простит никогда. Вчера он забрал вещи и оставил прощальную записку. И это был конец, конец всему... Брошенный пустоцвет...
Умываясь перед зеркалом и красясь, Олеся впала в странное состояние. Ей стало все равно. Нацепив на лицо непроницаемую маску профессиональной доброжелательности, она отправилась к терминалу. Абсолютно ровная спина, быстрый уверенный шаг. Проходя мимо ожидающих досмотра пассажиров, девушка успела услышать отрывок разговора между пожилым мужчиной и подростком.
- ...Никакая это не ручка, это приемник воздушных давлений. Выведен наружу для забора воздуха за бортом. Измеряет такие важные параметры полета, как высоту над уровнем моря, воздушную скорость, число Маха...
- А если его жвачкой залепить?
- Помилуйте, юноша, что за глупые мысли? Его проверяют перед полетом. Молодой человек, я вам так скажу, большая часть катастроф происходит из-за ошибки человека, а не из-за отказа техники... Вот чего надо бояться.
Олеся поставила сумку для личного досмотра и оглянулась на умника. Знал бы он, в каком состоянии авиакомпания иногда допускает лайнер в рейс, пыла бы у него поубавилось. Потекший конденсат из системы охлаждения до сих пор не устранили, а жалобы от пассажиров ей приходилось выслушивать каждый рейс. Лицо девушки стало мертвым и злым. Олесе вдруг отчаянно захотелось, чтобы сегодняшний борт никогда не приземлился. Тогда ей не придется возвращаться в пустую квартиру...
Командир корабля проводил Олесю недоуменным взглядом. Девушка была хорошей бортпроводницей, жалоб и нареканий на нее не было, но сейчас она прошла мимо, даже не заметив его. Должно быть, у нее что-то случилось, глаза чуть покраснели. Свечников тяжело вздохнул, вспомнив предостережения по погоде. Он искренне ненавидел турецкие рейсы. Тяжелое напоминание о том, что не сдержал обещание и не отвез жену с дочерью в Ичмелер. И не отвезет уже никогда... Сочувствие коллег, жалость, неловкие паузы в разговоре... Свечников стал сторониться людей, полностью сосредоточившись на службе. Предполетные брифинги он вел с особой тщательностью, дотошно проводил внешний осмотр судна перед вылетом, скрупулезно придерживался инструкций, особенно в части груза. Слишком хорошо осознал, какой страшной может стать чья-то небрежность.
Но сегодня в нем что-то сломалось. Бесполезный спор и задержка рейса ни к чему не привели. Ему навязали лишний коммерческий груз, хотя самолет обычно и так перегружался, люди возвращались из отпуска не с пустыми руками. Он имел право отказаться. С апреля прошлого года пассажирским авиалайнерам запрещалось брать на борт для перевозки крупные партии литий-ионных аккумуляторов. Руководству авиакомпании об этом было прекрасно известно, но терять выгоду никто не хотел. Свечникову намекнули, что если откажется, его переведут на внутренние рейсы, а то и вовсе не пройдет в следующий раз медкомиссию. Возраст уже поджимал, а кроме неба у него больше ничего не оставалось.
Веселягин в отчаянии метался в зоне терминала в ожидании начальника службы безопасности. Запущенная в тестовом режиме программа неожиданно выдала ему предупреждение о высокой вероятности теракта на его рейсе. Включенная камера постоянно фиксировала лица пассажиров в зоне ожидания, возможно, выхватила и кого-то из членов экипажа. Кто-то из них нес на лице печать отложенной смерти для двухсот с лишним пассажиров злополучного рейса. Посадка должна была начаться с минуты на минуту, и этого никак нельзя было допустить!
Подтянутый сухощавый турок, начальник охраны, попросил его предъявить документы. Служебное удостоверение смягчило его холодность, однако доводы не убедили. На нервах позабыв половину терминов, мешая английские и русские слова, Веселягин умолял отложить посадку и провести дополнительную проверку пассажиров и экипажа. К счастью, подоспел представитель авиакомпании, господин Аверьянов, и дело пошло живее.