- Ну Соня...
- Не сердись на дочь, дорогой. - Мама смогла прийти в себя быстрее, чем я и улыбнулась. - Судя по всему, она сама ничего не знала о предложении.
- Это не освобождает ее от ответственности. Идите на кухню и не высовывайтесь, пока я вас не позову.
Однако стоило ему зайти в зал и прикрыть дверь... В общем, мама никогда не была послушной женой. А меня нельзя было назвать послушной дочерью, поэтому мы обе оказались у двери, прислушиваясь к разговору, происходящему за ней.
- Неожиданно, я вам скажу, молодой человек. Спасибо, Марк. Итак, моя дочь достаточно повзрослела, чтобы затащить ее в постель?
- Прошу прощения?
- Ну, три года назад она была слишком мала. Теперь подросла?
- Андрей Леонидович, я уже сказал вам, что изменился.
- А я тебе не верю на слово.
- Пап, не забывай...
- Во-первых, я ничего не забываю, Марк. А во-вторых, не вмешивайся пока в наш разговор.
- Я не прошу вас верить мне, но дочь ваша уже сделала свой выбор.
- Да-а-а? - насмешка в голосе отца была настолько очевидна, что я поморщилась. - Я вот по ее реакции не могу этого сказать.
- Она просто не ожидала... подобного. Но мы любим друг друга и она со мной счастлива.
- Три года назад она тоже была счастлива, но это не помешало тебе... любить... других.
- Вы считаете, что люди не способны измениться и поменять свое отношение к жизни и отношениям?
- Я просто не хочу, чтобы моей дочери было больно, когда ты наиграешься и уйдешь к другой.
- Я люблю вашу дочь.
- Сколько ты продержишься в ожидании, когда она решится на секс с тобой? - Голос отца приобрел какие-то беспощадные нотки, и я уже хотела вмешаться, но мама остановила меня, знаком показывая, что стоит подождать.
- Она как бы уже решилась, - вмешался Марк. - Дня через три после... инцидента с Лесковым.
Я покраснела под удивленным взглядом матери и мысленно чертыхнулась: - кто просил Марка выдавать родителям такие подробности моей личной жизни?
- Я не думаю, что нам стоит обсуждать эту тему без Сони. - Да, да, да, черт возьми!
- Что, кишка тонка отвечать за свои поступки? Думаешь, я одобрю то, что мою дочь трахает какой-то мерзавец, возомнивший себя ее спасителем? - Агрессия в голосе отца зашкаливала, я еще никогда не была свидетелем подобной злости с его стороны.
- Следите за своими словами, Андрей Леонидович. - От спокойствия Стаса не осталось и следа, гневные интонации хлестали словно плеть.
- Не смей указывать мне, щенок!
- Папа! - Марк предупреждающе повысил голос.
- Как ты мог это допустить? Куда смотрели твои глаза, Марк?
- Пора вмешаться, - шепнула мама.
Я распахнула дверь и разъяренной фурией возникла на пороге. Отец обернулся, на лице - мрачная решимость и ярость, пальцы с такой силой сжимали стакан с коньяком, что даже костяшки побелели.
- Ты зашел слишком далеко, Андрей. - Мама зашла следом за мной, осуждающе глядя на папу.
- Если тебя это действительно так сильно волнует - я переспала со Стасом по собственному желанию. А он до последнего держал оборону.
- Ни о свадьбе, ни об отношениях не может быть и речи. Пусть выметается из моего дома сейчас же.
- Отлично. Тогда я ухожу с ним.
- Нет.
- Да, папа. - Я пересекла комнату и встала рядом со Стасом. Он тут же обнял меня, не сводя взгляда с моего отца.
- Твоя самостоятельность уже однажды привела к ужасным последствиям. Подумай о себе хотя бы сейчас.
- Подумала. И я ухожу с ним.
- Соня, я пойду, а ты останься, поговори с родителями. Видимо, я поспешил лезть со своими благими намерениями. - Торохов поставил на стол свой бокал и ободряюще сжал мою ладонь. - Вам нужно о многом поговорить в кругу семьи.
- Андрей, - с укором проговорила мама, качая головой. - Будь благоразумным.
Папа сверлил взглядом Стаса, тот отвечал. Минуту в комнате царила тишина, пока отец, наконец, не произнес:
- Оставьте нас наедине со Стасом. Марк, проследи, чтобы они не подслушивали.
Что-то в его голосе заставило нас с мамой послушаться и следующие полчаса мы провели на кухне под бдительной охраной Марка, в зловещем ожидании.
В квартире было тихо. Из зала не доносилось ни звука, и это меня настораживало. Я нервно расхаживала из угла в угол, поглядывая на часы и прислушиваясь к происходящему за стеной. В конце концов, Марк не выдержал и усадил меня на стул, сунув в руки чашку с горячим чаем. Я лишь молча кивнула и стала пить горячий напиток, пахнущий лимоном и малиной. Волнение - не лучший помощник в сложившейся ситуации, поэтому мне необходимо взять себя в руки и контролировать эмоции.
Наконец они вошли на кухню. Папа казался уже не таким разгневанным, а Стас... Я не смогла бы назвать его счастливым, но и особой печали на его лице увидеть было нельзя. Словно он смирился с чем-то, но при этом остался при своем мнении.
- Давайте садиться за стол, пока мамино мясо не остыло окончательно, - отец виновато улыбнулся маме. Та лишь покачала головой и полезла в духовку доставать жаркое.
Уже за столом, держа бокал с вином и повернувшись ко мне, папа соизволил рассказать об итогах их беседы с Тороховым:
- Свадьбы не будет. Пока. Я присмотрюсь к этому... потенциальному зятю, да и тебе, я так понимаю, нужно еще время подумать. В таких делах не стоит торопиться и Стас со мной согласился. Я хочу извиниться перед ним за свою грубость, в оправдание могу лишь сказать, что это сказалось волнение за любимую дочь.
- Я понимаю, Андрей Леонидович. - Стас обнял меня за плечи и отсалютовал бокалом. - Надеюсь, мы найдем с вами общий язык, и впредь не будет подобных ссор.
- И все? - я недоуменно переводила взгляд с него на отца. - Вы просто переговорили и все закончилось мирно?
- Если бы я первоначально знал, у кого именно ты жила все это время, то, возможно, ничего бы этого не было. А мне все это время говорили, что Стас - друг Марка.
- На самом деле я не лгал - мы со Стасом за это время действительно сблизились.
Я улыбнулась, вспомнив, как именно произошло их 'сближение'.
- Что она вообще знает обо мне, а, Стас? Что вы все знаете обо мне? - Марк залпам опустошил свой бокал с коньяком и отправил в рот дольку лимону, даже не поморщившись. - Она возомнила, что может судить обо мне по нескольким встречам и разговорам ни о чем. Я ведь не пытался ей понравиться, не лгал, не пускал пыль в глаза. Да будет она проклята после таких выкрутасов!
- Тс-с-с, не бушуй. - Стас взял бутылку (вторую, между прочим, и уже наполовину пустую!) и разлил коньяк по бокалам. - Бабы, они дуры. Малыш, ты исключение.
Я лишь фыркнула. Мы сидели у нас на кухне уже второй час, и после пятой порции крепкого алкоголя Марка потянуло на откровенность. Я виновато ерзала на стуле под его слова о том, что 'эта мерзавка даже адреса не оставила', Стасу было еще хуже. Брат дважды назвал его прекрасным другом, трижды - настоящим мужиком с понятиями чести и мужской дружбы, и один - будущим зятем. Пару раз Торохов кидал на меня вопросительные взгляды: мол, давай расскажем ему, но я лишь отрицательно качала головой и продолжала страдать от угрызения совести.
- Да ничего подобного. Такая же дура, как они все! - отрезал мой родной брат, задумчиво уставившись в стол. - Молчит как партизан, когда нужно сказать. Вляпалась в дерьмо по самые уши, а нам теперь разгребать. Ду-у-ура-а-а.
- Ну ладно тебе, Корнеев. Если одна сбежала по-глупому, это не повод окрыситься на весь женский род. Найдешь лучше. - Стас сделал глоток и поморщился.
- Найду. Ее найду и все выскажу.
- Вот! Только хотел сказать, что возможно уже нашел. Лимон будешь?
- Буду. - Взяв дольку, Марк вновь заговорил, размахивая ей из стороны в сторону. - А я ведь хотел к ее ногам весь мир бросить. Может, я ее люблю, а, Торохов?
- Может?
- Да, может. А знаешь, почему я сомневаюсь? Потому что разве мог я... я-я-я, Марк Корнеев, полюбить такую дуру?
- Мог, - пьяно кивнул Стас.
- Правду говоришь, - кивнул в свою очередь брат. - Поэтому я кто?