Соколовский вздрогнул. На миг прикрыл глаза, пытаясь справиться с затопившей его горечью.
Ну да, он долго мучился, пытаясь убедить себя в том, что зарубежный певец, покоритель европейских сцен, «золотой голос», как его окрестили СМИ, на самом деле – НЕ Димка. Потому что в какой-то момент Бикбаев стал видеться ему буквально всюду. Он миллион раз пересмотрел видео с эфиров, потому что там, на записях, Димка еще был рядом, смеялся вместе с ним, бесился вместе с ним, грустил, засыпал и просыпался.
И он обнимал плюшевого медведя, думая, что на самом деле это – никакой не медведь, а очень даже Бикбаев. Глупо. По-детски.
Сколько раз он потом сожалел о том, что сам не ушел из проекта? Сколько раз для начала закатывал истерику продюсерскому составу? Его не услышали. А потом и вовсе сделали так, что думать стало совершенно некогда. Выступления, номинации, спасения… Он должен был уйти. Может быть тогда все было бы иначе?
- Ну и как? Успешно? – Отличный прием: представить, будто перематываешь собственное сердце стальными полосками. Сталь непослушная, так и норовит раскрутиться, развернуться тугой пружиной, и потому – приходится сосредотачиваться. И только это не позволяет дать себе волю и начать кусать губы. Самый близкий человек остался в прошлом. Этого Диму он не знает совершенно.
- Он трахает мне мозг и нервы. Дальше этого мы не зашли, но я не теряю надежды, - Дима хмыкнул, наблюдая за Владом. Забавно... Неужели Соколовский думал, что ничего не изменилось? И что он, Дима, все тот же громкий и пафосный чувак из "Звездного дома" с непомерными амбициями и то ли завышенной, то ли заниженной самооценкой. Они играли тогда. Все играли на камеру и рейтинг. Все. По крайней мере, думать так было легче и проще. А то, что Андрей Соколовский сделал все, чтобы Дима больше никогда не встал на пути его сына... "Я не хочу, чтобы Влад и дальше общался с тобой. Я не хочу, чтобы ты влиял на него. Не хочу, чтобы его даже коснулась твоя тень". Сюрпрайз, Андрей Александрович. Я сижу и напиваюсь в баре с вашим сыном. - А я не видел ни одного твоего фильма. Жаль. Мне действительно было бы интересно, но в последнее время в этой стране я появляюсь не часто и не в курсе, что творится в родных пенатах.
В кармане завибрировал телефон, и Дима, почти демонстративно скривившись, вытащил навороченный мобильный. Он понятия не имел, как пользоваться большей половиной функций, но Гельм не желал слушать никаких возражений. "Ты можешь жить, как последний бомж на помойке, Дмитрий, но изволь ходить в начищенных туфлях, носить дорогие цацки и разговаривать по телефону, который стоит с хорошую машину". Дима только хмыкнул, вспомнив тот их разговор. Он много нового узнал тогда. И о том, что может позволить себе преуспевающий мужчина, а что - нет.
- Да, Гельм? Я цел, невредим и даже еще не успел набраться до звездочек в глазах, - вскинув взгляд на Влада, Дима принял звонок, начав говорить еще до того, как любимый продюсер начнет свой разнос. Хотя обычно подобные экзекуции Гельм оставлял на утро, с садистским удовольствием наблюдая за тем, как мучается от похмелья его подопечный.
- Я рад за тебя, - как всегда, показавшийся по телефону слишком глубоким голос Гельма ворвался в сознание. - Звоню напомнить, что завтра у тебя съемка на канале, а в обед мы разговариваем с директором этого самого канала. Изволь прийти вовремя и выглядеть прилично. И не вызывай такси, вызови машину из отеля, я их предупредил, номер телефона забит в память. Хорошей ночи.
- Ты просто прелесть, Гельм, - проворчал себе под нос Дима, возвращая телефон на место. Закусил губу и слабо улыбнулся Владу. - Иногда мне хочется его убить. За все, что он сделал со мной и сделает еще.
- Что я могу сказать, удачи, - улыбка у Влада вышла кривой, немного циничной и весьма ядовитой. – Не знаю только в чем, в убийстве продюсера или в его совращении.
Он это сказал. Просто сказал, залпом допив остатки коктейля. Наверное, пора переходить на что-то потяжелее. Он все еще способен думать и испытывать эмоции. А нужно чтобы осталась только одна эмоция. Море соплей. Он пожалеет себя снова, раскиснет как придурок, пострадает о том, чего никогда не будет и все. И сеанс рефлексии на этом завершится. И может быть удастся забыть явление Бикбаева. Хотя, существует вероятность, что все будет с точностью до наоборот.