— Спасибо… — любит. Шелестом едва слышным за шумом воды. Любит. Димка его любит. Влад обнял его за плечи. — Спасибо, родной.
Дима медленно опустил глаза, даже не пытаясь разобраться в клубке эмоций. Страх, неловкость, облегчение, удивление, тепло, радость. Наверное… Он бы предпочел, чтобы Влад не услышал этих слов. Никогда не услышал. Пусть нечестно, но… Признаться самому себе в том, что это — правда, оказалось тяжелее всего. Но он любит. Действительно любит.
— Влад… — И что сказать? Нечего говорить. Значит, молчи, Бикбаев.
Соколовский коснулся губами его виска.
— Давай вытираться, а? Сейчас разморит, так тут и уснем.
— Я еще не принял душ, — Дима хмыкнул и чуть напрягся, пытаясь понять, в состоянии ли встать, и как держат ноги. — Так что я займусь именно этим, а ты иди, не то простудишься.
Влад широко улыбнулся и совсем по-кошачьи потянулся.
— Извини, что помешал водным процедурам!.. — Он поднялся на ноги, стараясь держаться прямо, раздвинул створки кабинки и шагнул на коврик. — Жду тебя в постели. Или на кухне, если ты голоден.
— Не хочу есть, — Дима тихо фыркнул и, не удержавшись, шлепнул по заднице Влада, а потом поднялся с пола. — Но если притащишь глинтвейна в комнату, буду благодарен.
— По рукам, — Влад закрыл за собой двери кабинки и после трех минут ожесточенных растираний, обернул бедра полотенцем и вышел из душа. Прошлепал на кухню, достал из холодильника початую бутылку вина, отмерил ароматной темно-бордовой жидкости ровно на два бокала, поколдовал со специями и поставил кастрюльку на слабый огонь.
Одеваться он не видел смысла. Выпить вина и вытянуться на постели. Спать, обнимая любимого человека, слышать его дыхание. Соколовский процедил ароматный напиток в бокалы и присел на кухонный диванчик, подобрав под себя ногу.
Дима вышел спустя десять минут. Расслабленный, распаренный, умиротворенный. Провел по влажным волосам и прошлепал сразу в комнату, ведомый желаниями собственного тела. Откинул одеяло и юркнул в постель, со стоном удовольствия вытягиваясь и выдыхая. Хорошо… Боже, как же хорошо…
Влад вошел с двумя бокалами в руках. Сел на постель, скрестив ноги по-турецки, и протянул один из бокалов Димке.
— Вот, это чтобы спалось лучше.
— Спасибо, — с чувством произнес Дима и сел. Забрал у Влада бокал, сделал глоток и прикрыл глаза от удовольствия, чувствуя, как горячее вино растекается по пищеводу. И говорить — не хочется. А кажется, что нужно. Что-то объяснить, что-то… рассказать. Но слов почему-то нет.
— Ты стал легче дышать, — Влад свой напиток выпил почти залпом и, опустив бокал куда-то на пол, вытянулся на постели, устроив голову на коленях у Димки. — Вы все-таки пообщались с хореографом?
— Да. И не скажу, что это был приятный разговор, — Дима улыбнулся и отставил свой почти пустой бокал в сторону. — Спасибо. Мне действительно легче, — он провел кончиком пальца по его лбу, очертил скулу. — Я хочу, чтобы этот Новый год ты был со мной. Здесь или у черта на куличках — все равно.
— А я согласен. Хоть на «здесь», хоть на «чертовы кулички», — Влад повернул голову и губами поймал кончики его пальцев.
— Спасибо, — Дима улыбнулся, склонился, мягко коснулся его губ, а потом рухнул на подушку, раскидываясь «звездой» на широком диване. — Надеюсь, что это будет все-таки где-нибудь поближе.
Соколовский стащил с себя полотенце и бросил куда-то на кресло. Влез под одеяло, устраиваясь поудобнее, и обнял Димку за талию, свернувшись у него под боком уютным клубком.
— И не важно — у самого синего моря или где-нибудь за полярным кругом. Слушай, мне всегда было интересно, как чукчи в чумах любовью занимаются. Там же холодно!
— Боже, Соколовский, — Дима распахнул глаза и расхохотался. — Что за мысли тебе лезут в голову. Хотя… хочешь попробовать? — он вскинул бровь и покосился на Влада, пофыркивая от смеха.
— Отморозить задницу? Ты себе этот хрустальный звон представляешь? — Влад с деланным ужасом воззрился на него. — Неееет. Я теплолюбивое растение.
— И это еще меня называют неженкой, — Дима повернулся, запуская пальцы в волосы Влада. — Черт… Мне так не хватает твоих прядей…
— Я не могу позволить себе длинные волосы, — Влад выдохнул ему куда-то в бок. — Мои герои — обычные парни, а не экстравагантные хайрастики.