Дима только выругался. ТАК еще его не охраняли.
— С чего вдруг такая забота?
— Мне приказали, — охранник пожал плечами, и Дима сузил глаза.
— Я слушаю.
— Я не знаю точно, но… Говорят, на вас охотится какой-то маньяк, и мистер Лихт отправил вас сюда, пока они его не найдут.
Дима откинулся на спинку сидения, медленно выдыхая. Вот теперь все понятно. Все сложилось от и до. Но… как же противно…
— Спасибо, — бесцветным голосом произнес он, дотянувшись до ручки двери. — Я никому не скажу, что узнал что-то от вас.
Охранник только кивнул, стараясь не смотреть на него, и Дима вышел из машины. Постоял на крыльце, чувствуя себя так, словно на его спине прицел, и неторопливо вернулся в квартиру.
Как мило, черт возьми… Гельм испугался какого-то маньяка, отменил публичные выступления, а потом, решив, что безопаснее места, чем обычная московская квартира в спальном районе, не найти, и отправил Диму сюда. Ах, нет, это же Влад его пригласил. Интересно, а Гельм стоял тогда за его спиной или уже ушел? И что он пообещал Владу за помощь? Боже, и он в это поверил! В это… все. Идиот… Просто хотел поверить. Его обвели вокруг пальца, как последнего дурака, а он и повелся, уши развесил.
Дима захлопнул дверь, снял верхнюю одежду и, пройдя на кухню, свернулся клубком на узком угловом диване. А, может, он ошибается? Может, все совсем не так? И Гельм не был у Влада, и не просил его притащить сюда? Больно… Как же больно… Неужели он опять ошибся?
*****
Несмотря на просьбу, его все-таки вызвали еще раз на площадку. Пришлось переснять две сцены из финала, и Влад дергался, понимая, что и бросить все не может, и что к его возвращению Димки дома может и не быть. Хотя, Гельм бы позвонил и сказал, что забирает его. Или нет?..
На душе было отчего-то неспокойно. Как он там? Решил ли прогуляться до магазина или просто читает новости в Интернете? А так хочется быть рядом с ним…
…Режиссер смилостивился ближе к вечеру. Махнул рукой, дескать, все свободны, и Влад зайцем рванул домой. Забежал только чтобы забрать свои шмотки и клятвенно уверил костюмера, что вернет все в целости.
Когда он вошел в дом, комнаты встретили его тишиной.
— Дим, я пришел!.. — он быстро скинул с себя куртку, разулся и прошел в спальню. Но Димки там не было. Вода в душе не шумела, его куртка висела на вешалке. В кухне? Влад зашел на кухню и нахмурился. Бикбаев сидел на диванчике, глядя в стол. — Дим… Все в порядке?
— Абсолютно, — Дима поднял взгляд и ослепительно улыбнулся. — Ты долго. Совсем замотали? Извини, с ужином у меня не получилось. Личные повара разбаловали.
— Ничего, — Влад присел перед ним на корточки и сжал ладони в своих руках. — Сейчас организую картошки, поджарю отбивных, изобразим с тобой салат, и будет нам счастье. Если хочешь, можешь даже помочь.
— Только не лук резать, — Дима фыркнул, мягко высвобождая свои руки и тянясь за сигаретой. — Во всем остальном готов помочь.
Влад метнулся в комнату, переоделся в рекордные сроки и вернулся, закатывая рукава толстовки. Сунулся в холодильник, достал овощи и вручил Бикбаеву.
— С тебя салат. Перец, пекинку и помидоры режешь так… средненько. И сыр мелкими кубиками. А я картошкой займусь. Рассказывай, как ты тут, не скучал?
— Скучал, — Дима осмотрел помидорку и принялся за нарезку. — Мне здесь без тебя совершенно нечем заняться. Звонил Гельму, тот завяз в бумажной волоките. Кстати, подумываю прошвырнуться по магазинам. Хочу себе такое же пальто, как у него с учетом роста. Как думаешь, мне пойдет?
Влад прищурился из-за своего пакета с картошкой. Он выбрал несколько средних картофелин и теперь старательно тер кожуру металлической щеткой. Однажды он пробовал такую вот картошку, обжаренную с зеленью в кожуре. Было безумно вкусно, и этот фокус он был намерен проделать сейчас.
— Ну… ты выглядишь не настолько… готичным, что ли?
Нож застыл в воздухе, и Дима медленно отвернулся к окну. Вот как… До этой зимы Гельм предпочитал пуховики или куртки. Только в начале декабря он купил себе то самое… «готичное» пальто. И когда, интересно, Влад успел его в нем увидеть? Все сложилось окончательно. Черт…
Дима отложил нож в сторону и встал. Кончиком пальца погладил пузатый бочок перца и вскинул голову: