— Вот, смотри, — Карим отвлекает меня и переключает внимание на человека, незаметно следующего за Тиффани. — Он идёт за ней.
Несведущий мог бы подумать, что это просто случайный прохожий. Но мы, кто варится в этом дерьме уже долгие годы, сразу распознаем слежку. Напряжённо утыкаюсь в крупного мужчину, на расстоянии нескольких шагов движущегося от моей женщины. Тиф была в таком состоянии, что никогда бы не заметила, что ее сопровождают. И это ещё больше выкручивает мои нервы.
— Это все? — встревоженный голос Ника раздается за моей спиной, когда изображение прерывается, так и не дав ответы на наши вопросы.
— Да, это то, что имеется в зоне доступа камер аппартаментов.
— Что-то есть в соседних домах? — Чарли выходит вперёд, сталкиваясь напрямую с Каримом. — Мы можем посмотреть архив их видеонаблюдения?
— Я занимаюсь этим вопросом. Ответ должны дать, — мужчина смотрит на наручные часы, — где-то через минут двадцать. Пока подождите, я всё уточню.
Он выходит, оставляя нас в этой маленькой комнате втроём. Атмосфера кажется такой спертой, что становится абсолютно нечем дышать. Неосознанно хватаюсь за ворот футболки и оттягиваю его как можно шире, при этом лихорадочно хватая воздух ртом. Осознание того, что происходит, лавиной той самой пресловутой паники снова сносит все выстраиваемые годами барьеры к херам.
— Киллиан… Брат, что с тобой?
Чарли хватает меня за руку и удерживает на месте, когда тело неожиданно ведёт в сторону. На его лице проскальзывает абсолютно не свойственный ему страх. Невидящим взглядом смотрю сначала на него, потом на растерянного Николаса, и резко оседаю на пол, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями.
— Кил…
— Если с ней что-то случится, то я себе не прощу, — выдаю на одном дыхании как мантру. — Как жить дальше после всего, что случилось?
— Все будет нормально, слышишь? — Ник опускается рядом, утыкаясь своим лбом в мой. — Мы ее найдем.
— Ты сам веришь в это? — выдаю задушенно, пытаясь унять дрожь в голосе.
В ответ никто из них не произносит ни слова. И я понимаю сам, что этим молчанием оба хотят мне сказать. Крепко сжимаю кулаки и со всей силы луплю ими по полу, оставляя на костяшках сбитые участки кожи вперемешку с проступившей кровью. Весь тот гнев и отчаяние, что разъедают изнутри, выплескиваю наружу единственным доступным мне способом — агрессией.
Через несколько минут мой телефон разрывает звук входящего звонка. Карим просит прийти в соседнее здание. Так же молча по очереди выходим на улицу и движемся в направлении нужного дома. Я прослеживаю весь путь, по которому вчера еле шла Тиф. Мысленно представляю, что она могла испытывать. Но даже в самых извращённых фантазиях понимаю, что это и на одну десятую не похоже на ее настоящие эмоции. На ее боль. На ее унижение. На ее разочарование.
Когда встречаемся с моей правой рукой в вестибюле соседнего от моего дома здания, то я уже понимаю, что дело не просто дрянь. Всему пришел крах. Карим смотрит на меня каким-то тяжёлым взглядом, обнажающим все его сочувствие и беспомощность. Резко дёргаю головой и подхожу к нему вплотную, прожигая зрачками видимую невозмутимость мужчины. Тот молча двигается в сторону и ведёт нас в новое служебное помещение. Так же молча включает монитор и отходит назад, предоставляя мне беспрепятственный доступ. Ощущаю, как по обе стороны встают братья. А затем сосредотачиваю все свое внимание на женщине, которая неспешно двигается по темной улице, не замечая никого вокруг. Которая переживает случившееся ранее предательство, потеряв бдительность. Которая делает неосторожный шаг в сторону и скрывается за домом, а сразу же за ней, моментально сокращая расстояние, ныряет и ее преследователь. Больше ничего нельзя увидеть, но мне и не нужно. Сердечная мышца уже оголтело несётся за ребрами, разрывая меня пополам. Все чувства обостряя до предела, мое нутро сворачивается в крохотную пульсирующую точку. Адреналин разносится по венам словно горючее топливо, плавя и обжигая каждый атом готового воспламениться тела. На автомате бросаюсь к столу, на котором установлен пресловутый монитор, упираюсь руками в деревянную поверхность, сжимаю столешницу так сильно, что ещё чуть-чуть, и она треснет под моим напором. А потом что-то внутри меня с громкой ударной волной разрывается. Сносит к чертям всю защиту. Размораживает все системы жизнеобеспечения. Выжигает пепелище в душе. И все, что я делаю — кричу. Не своим голосом разрываю эту сраную комнатушку, где только что полностью изменилась моя жизнь.