– Зачем ты сделал это? – выкрикиваю я. – Почему ты разрушил все, что у меня было?
– Я ли, милая Грета. Я ли?
Я поворачиваю голову и на секунду встречаюсь с Томасом взглядом, он улыбается шире, поднимает руку, щелкает пальцами и растворяется в воздухе у меня на глазах.
«Это нереально. Сон... ничего не существует. Всего лишь кошмар».
– Грета.
Тоненький голосок тихо зовет меня по имени. Передо мной стоит маленькая девочка. Ей лет двенадцать, светлые волосы завязаны в плотные косички, изумрудные глазки смотрят на меня внимательно и отчего-то осуждающе.
– Кто ты? – спрашиваю я.
– Ты.
Я рефлекторно наклоняю голову в бок, разглядывая девочку, а она делает то же самое, будто она – мое отражение в зеркале.
Улыбка сползает с ее лица, оно становится испуганным. Появляются маленькие морщинки на лбу, и девочка уже кажется такой расстроенной, что едва ли не плачет.
– Почему ты позволяешь ему все это?
– Что ты имеешь ввиду?
– Почему не пытаешься бороться с ним? Почему не допускаешь хотя бы мысли о том, что можешь быть сильнее него? Ты ведь совсем ничего о себе не знаешь.
Она плачет. Я, кажется, тоже.
Я протягиваю руку вперед, чтобы успокоить маленькую меня, но она дергается. Злится. Ненавидит меня.
– Не трогай меня! Не вздумай больше жалеть меня, то есть саму себя! Никогда больше не делай этого! Борись, Грета, беги, разорви его в клочья, сожги его дом, ворвись в его голову, и если ты снова сдашься, то больше никогда не проснешься...
На секунду мне кажется, что маленькая Грета становится полупрозрачной на фоне темного леса, и вот-вот исчезнет, как призрак Томаса, но я ошибаюсь. Девочка все так же остается на месте, а я растворяюсь в воздухе, проваливаясь в трещину между реальностью и сном.
***
– Грета?
Я забываю обо всем. Всего лишь на секунду, и в первое мгновение я успеваю почувствовать страх падения в пустоту, страх кромешной темноты в мыслях, а в следующую – облегченно вздыхаю.
Но потом все возвращается.
Я вспоминаю окровавленное лицо Адриана и свои руки, вспоминаю крик, застревающий в горле и зацикливающийся в голове.
– Грета...
Вокруг темно: близится ночь. В свете от окна я различаю лицо Себастиана, склонившегося надо мной. Несколько темных прядей падают ему на лицо, он выглядит таким потрепанным и уставшим, он смотрит на меня, а глаза – черные точки в темноте. В них я вижу какую-то глупую жалость, и меня уже от нее тошнит.
Я поднимаюсь и сажусь на диване, заспанные, склеенные слезами веки зудят, и я тру лицо до красноты. Смотрю в коридор: оттуда пробивается свет сквозь прикрытую дверь. Дом тихо гудит от переизбытка людей в нем. Все разговаривают тихо, но слышны громкие шаги, стуки, грохотания.
Голова раскалывается. Желудок сводит. Я притягиваю колени к груди, обнимаю их, упираюсь в них лбом, и мой организм разваливается на части. Каждый орган работает сам по себе и разражается ноющей болью.
– Что с ним? – тихо спрашиваю я у Себастиана. Не уверена, что готова услышать ответ. Серый молчит. Смотрит не на меня, но куда-то в пол и молчит. – Скажи мне, что с ним.
– Адриан в очень тяжелом состоянии.
На секунду меня отпускает боль.
– Жив, – я выдыхаю, запрокидывая голову назад и глядя в темные очертания потолка.
– Что произошло там, Грета?
Слишком больно. Больно-больно-больно.
Электрический ток уходит в подушечки пальцев. Голову будто сдавливают в тисках.
– Я не знаю. Все произошло слишком быстро... я... – мой голос – сухой и безжизненный. В нем совершенно не осталось эмоций, сил, чтобы их выражать. – Андерсон здесь? он вернулся?
Себастиан кивает.
– Бертрам тяжело переживает все это
Я замираю.
Бертрам Андерсон.
А я все никак не могла вспомнить это имя.
– Он знает о Томасе?
Себастиан отворачивается.
– Не знал. Но Чарльз уже поговорил с ним, и сейчас Бертрам один. Грета, пойми, ему сейчас очень тяжело от всей этой информации...
– Но и мне непросто, Себастиан! – неожиданно взрываюсь я. Частое-частое дыхание, как у собаки. И все равно кислорода не хватает. – Представь себе, как я должна себя чувствовать!
– Грета...
– Я должна поговорить с Андерсоном обо всем. Он имеет право знать всю правду.
– Грета, ты хотя бы можешь представить себе, что сделает эта правда с ним сейчас? Раздавит. Убьет остатки человеческого. Бертрам – сложный человек, Грета, неэмоциональный, суровый даже, можно сказать. Но он любит Адриана, и намного сильнее, чем может думать кто-либо. И Томаса он тоже любит до сих пор.