Прикидываю, куда выходят окна, и нахожу ту комнату, в которой жила я – она на первом этаже. Окна здесь высокие, поэтому я достаю до них с трудом. Единственное, что мне приходит теперь в голову, – встать напротив решетки и ждать. Ждать, когда случится чудо.
Чудо случается, потому что Адриан внутри, в этой комнате. Мое сердце подпрыгивает и начинает колотиться с бешеной скоростью. Все слова пропадают, мысли, последовательность действий. Я наблюдаю за ним, не в силах отвести взгляд.
Адриан сидит на моей кровати, опустив голову. Сидит долго, видимо о чем-то думает, может, и о том, как вернуть себе хорошие отношения с отцом или замять мой побег.
Он выглядит таким опустошенным и грустным, почти как тогда, в ту пьяную ночь, но все равно не так сильно.
Я не выдерживаю.
Взмываю рукой вверх и слабо стучу по стеклу.
Адриан вздрагивает, но не поднимает головы. Слишком крепко вцепился в нее руками.
Я стучу настойчивее. Он резко подскакивает с кровати и замирает у окна, будто думает, что я призрак. Потом движется, словно зомби, медленно и покачиваясь, открывает окно, впуская мой шепот внутрь:
– Прошу, помоги мне. Мне не к кому больше пойти.
Он хлопает глазами, долго не отвечает. Думает, наверное, как так – все пошло не по его великолепному плану.
– Что случилось?
– Я жду тебя у выезда на дорогу. – Пауза затягивается, я не могу разорвать наш зрительный контакт, – пожалуйста.
И убегаю прежде, чем меня заметит кто-то еще.
***
– Он поможет нам? – спрашивает Люси, когда я возвращаюсь. Меня трясет, я еле стою на ногах, потому что адреналин растворился в крови, оставив после себя бездну страха, в которую я стремительно лечу.
– Поможет.
– А… где он?
– Он придет.
Больше она ничего не спрашивает, потому что видит: из меня не вытянуть ни слова. Я сделала все, что могла. Мы садимся на землю рядом с самыми густыми зарослями. Я выпрямляюсь и растягиваюсь на земле, опуская голову на колени Люси. Смотрю в небо, где облака причудливых форм вытягиваются в сюрреалистичные изображения. Я вижу рыбу. Слежу взглядом за тем, как она медленно плывет по небу, потом закрываю глаза и слушаю только свое дыхание.
Проходит больше часа, потому что начинает темнеть.
– Генри, мне страшно, – шепчет Люси у меня над ухом, и я глажу ее по руке.
– Он придет.
Когда темнеет окончательно, Люси тянет меня назад.
– Пошли, Генри, последний автобус. Я не хочу ночевать на голой земле.
Я сдаюсь, могу ее понять, но не верю, что Адриан бросит меня. Вот так просто. Как Майк.
– Пять минут, Люси. Если он не появится, мы уйдем.
Но Адриан не приходит ни через пять минут, ни через десять, поэтому я нехотя плетусь вдоль дороги вслед за мартышкой. Она устала и разочарована, идет, опустив голову. Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь найти в темноте хоть единственный шанс на спасение.
Звезды горят так же ярко, как и всегда, но сегодня – по-особенному. Они – это те самые звезды с пьяной ночи, как тогда, когда я кричала Адриану «Смотри!» и он пытался меня понять, хотя и не мог. И сейчас я кричу себе: «Смотри! Смотри в оба глаза!» и наконец-то замечаю еще одну звезду. Она мелькает вдалеке и перерастает в луч фонаря.
– Люси! – хватаю мартышку за руку и волоку назад. – Он пришел!
Все внутри горит, и я чувствую безрассудное счастье до самых кончиков пальцев.
Адриан приближается к нам, совершенно один, я ловлю его взгляд в темноте и киваю себе самой. Он проводит лучом фонаря по моему лицу, потом переводит на Люси и останавливается напротив нас.
– Что случилось?
– Нам нужно оружие и ваши таблетки. Пожалуйста. Они забрали детей.
Адриан ничего не понимает, но делает к нам еще один шаг. К нам приближается машина, и все мы трое вздрагиваем. Адриан выступает вперед, я прячусь за его спину, прижимая Люси к себе. Она дрожит от страха.
Автомобиль останавливается перед Адрианом, и тот переводит свет фонаря на водителя. За рулем сидит мистер Шкаф, и кивком он показывает на машину. На его лице – прежнее пуленепробиваемое выражение, и все внутри меня падает, когда Адриан машет нам с Люси: