– Тебе посчастливилось, доченька, – объясняла Анна. – Тебя берут в прекрасную семью, ты станешь женой достойного человека. Ференц Надашди – прославленный воин и примерный сын. Ты полюбишь его.
Эржебета молчала, ждала, что еще скажет мать. Анна продолжала:
– Свадьба будет через четыре года, а пока ты – просватанная невеста. Но решено отправить тебя в семью Надашди, в замок Шарвар. Достопочтенная Оршоля Надашди, твоя будущая свекровь, хочет сама заняться воспитанием невестки… Только не плачь! – воскликнула она, увидев, как дрогнули алые губы дочери.
Эржебета и не думала плакать. Она улыбалась. Наконец-то свобода. От этого замка, от связанных с ним тяжелых воспоминаний, от Иштвана, который смотрит злобно и жадно, как побитая собака. И кто знает, может быть, она сумеет освободиться даже от Черного человека?
– Что ж, я рада твоему благоразумию, – прохладно сказала Анна, выходя из комнаты.
Ее немного задело, что девочка даже не огорчилась разлуке. Анна давно уже перестала понимать дочь – с того самого дня, когда Эржебета пришла в себя, и ее глаза налились тьмою. Мать боялась признаться в этом даже себе, но она чувствовала облегчение оттого, что Эржебета скоро уедет.
Замок Шарвар, май 1571 года от Рождества Христова
Бричка, запряженная четверкой вороных, въехала в ворота замка. Следом скакала охрана, далеко позади тащились повозки, нагруженные приданым. В них ехали и девки, отданные в услужение Эржебете.
Уставшие от многодневной тряски Агнешка с Пирошкой, которым тоже выпало сопровождать барышню, с любопытством оглядывались по сторонам.
– Как-то нам тут поживется… – вздохнула робкая тощенькая Пирошка.
– Как бы пожилось, а не померлось, – насупилась Агнешка.
– Что ты, что ты – замахала руками ее подружка. – Бог даст, выдюжим. Главное, от барчука бешеного уехали.
– От бешеного уехали, к бешеной приехали, – не сдавалась Агнешка. – Барышня, она ведь тоже не проста. Видала, губы у ней какие кр-раснющие? Как кровь. Лидерка она, точно тебе говорю, как есть лидерка!
Пирошка всегда, открыв рот, слушала подругу и признавала ее правоту. Но сейчас вдруг решительно воспротивилась:
– Наговоришь ты, Агнеша. Язык у тебя без костей! Барышня как барышня. Хоть раз она тебе что плохое сделала? Или, может, на конюшню отправляла?[3] Не злая она. Просто несчастливая…
Агнешка, не ожидавшая такого отпора, надулась и замолчала.
Эржебете сразу не понравился этот замок. Он стоял на равнине, невысокий, приземистый. Скучный.
Как и его хозяйка, которая вышла на крыльцо, встречая гостей.
Оршоля Надашди была невысока ростом, худощава и сера, как небо поздней осени. Серое платье напоминало монашеское: без всяких вышивок, отделок и украшений, лишь поверх юбки – белоснежный накрахмаленный передник. Серые волосы – русые с сединою, серые тусклые глаза. И даже покрытое морщинами лицо словно припудрено серой пылью времени.
Она увидела Эржебету, и тонкие губы сложились в кисленькую улыбку, которая должна была выражать радушие:
– Добро пожаловать, дитя.
Эржебета подумала, что голос хозяйки тоже сер, тускл и ломок. Оршоля ей решительно не нравилась.
– Как прошло путешествие, дитя?
Девочка едва стояла на ногах: тело затекло от долгого сидения, от тряски тошнило, а голова болела и кружилась. Однако она не могла в этом признаться. Батори не жалуются.
– Спасибо, госпожа Надашди. Все хорошо.
Оршоля критически оглядела девочку:
– Мда? Что-то ты бледна, дитя. Ступай, Анка проводит тебя в твои покои. Обед через полчаса.
«Покои» оказались серой скучной комнатой. Узкая кровать, шкаф у стены, сундук, стол, стул, зеркало в простой деревянной раме… Все удобно, но слишком уж просто. Никаких украшений, позолоты, резьбы. Будь комната поменьше, ее можно было бы принять за келью.
Так началась ее жизнь в Шарваре. Жизнь, которую Эржебета сразу невзлюбила. С первого же дня Оршоля взялась перевоспитывать девочку, стараясь вылепить из нее достойную жену своему обожаемому сыну Ференцу. Спокойно, методично и чрезвычайно нудно вколачивала в голову Эржебеты знания, которые, по ее мнению, должны были превратить беспечного ребенка в образцовую хозяйку.
– Ты не так отдаешь приказания, дитя. Слишком резко, слишком отрывисто. Служанка может не расслышать, а переспросить побоится. Потом ты же будешь недовольна, что твое распоряжение не выполнено или выполнено неточно. Приказы следует отдавать ровным тоном, говорить при этом громко и внятно…
– Должно наблюдать за чисткой серебра лично, пока не убедишься, что оно сияет. Затем пересчитать приборы – увы, попадаются вороватые слуги. Чтобы такого не случилось, хозяйка замка должна точно знать, сколько и чего у нее имеется…