– Да вы что? – я изобразил крайнюю заинтересованность. – Наркоманы небось?
– Кто ж их знает, – вмешался второй пенсионер. – У нас разве найдут…
Все же в работе с пожилыми людьми есть свои плюсы. Конечно, у них часто и память не та, и логика подводит, зато они охотно идут на контакт. Дефицит общения. Часто хватает обычного внимания, чтобы старики доверчиво выложили незнакомому человеку все, что знают.
А эти еще и подпили. В общем, даже не пришлось представляться и показывать удостоверение. Я и без того обогатился множеством подробностей о жизни и смерти неведомого мне Федора Петровича. Правда, ничего по существу не узнал. Кроме того что вышел Петрович поздно вечером за сигаретами – вот не спалось ему, да так назад и не зашел…
– А ты чего хотел-то? – спохватился наконец один из поминающих.
– Спросить, где тут магазин поблизости. Проезжал мимо, хотел сигарет купить…
– Тоже сигарет, – насупился пьяненький толстяк. – Бросал бы ты это дело, парень. Курить вредно. За это вон даже убивают…
– Все будет хорошо, отец, – невпопад ответил я, разглядывая пятиэтажку.
Многоквартирный дом, десятки жильцов. Неужели никто ничего не видел и не слышал? По опыту знаю, обычно всегда находится какая-нибудь старушка с бессонницей или подростки, тискающиеся в подъезде. Только вот чаще такие неохотно говорят. Боятся.
Я решил предпринять поквартирный обход – мало ли, вдруг да повезет? Тут взгляд зацепился за белое пятно в окне третьего этажа. Из-за плотной шторы выглядывал человек, смотрел на меня. Встретив мой взгляд, не отвернулся и не отошел, продолжал глазеть.
– Это кто? – я ткнул пальцем в наблюдателя.
– Альбертыч, – пренебрежительно отмахнулись мужики, уже утратившие ко мне интерес. – Он тут вроде местного сумасшедшего.
Человек продолжал смотреть.
Местный сумасшедший – это хорошо. Это очень хорошо. Такие всегда много знают и много говорят…
Прикинув, где находится квартира безумного Альбертыча, я отправился туда. Поднявшись на третий этаж по обшарпанному, но чистенькому подъезду, нажал кнопку звонка.
Мне долго не открывали, но я продолжал звонить. Наконец дверь неохотно приотворилась, из-за нее выглянула хмурая женщина средних лет.
– Мне бы Альбертыча, – как можно лучезарнее улыбнулся я.
– Отец болен. Плохо себя чувствует, – отчеканила баба.
Дверь стала закрываться, но тут из квартирных глубин раздался дребезжащий голос:
– Ксюша, пропусти товарища!
Женщина замешкалась, а я осторожно, но решительно потянул дверь на себя:
– Позвольте пройти…
– Что вы делаете? – беспомощно проговорила тетка мне в спину, когда я все же ввинтился в узкий коридорчик и двинулся на старческий голос. – Отец в маразме, а вы… чего вы от него хотите?..
– Как всегда распространяешь дезу, доченька, – спокойно возразил из комнаты старик. – А ты входи, входи, боец.
Он сидел у окна в инвалидной коляске, спиной ко мне, так что я видел только его сутулые плечи и седой, всклокоченный затылок.
– Здравствуйте, – я достал визитку, подошел ближе, представился.
Дед развернул кресло, взял карточку, прочел вслух:
– Иван Тарков, частный детектив… – и принялся буравить меня тяжелым взглядом. Удовлетворившись осмотром, кивнул: – Альберт Альбертыч Онойко, Комитет Государственной Безопасности, полковник в отставке.
Он был болезненно тощ, даже изможден. С бледного лица, изрезанного морщинами, проницательно смотрели яркие глаза. Казалось, только они и были по-настоящему живыми. Альбертыч усмехнулся, показав крепкие желтоватые зубы:
– Ну что, боец, свидетеля убийства ищешь?
– Вы что-то видели?
– Видел. Все видел, от начала до конца, – старик отодвинул плотную штору, указал на подоконник.
Я едва не присвистнул. Арсенал у деда был впечатляющий: армейский бинокль, фотоаппарат, подзорная труба, очки ночного видения… Полковник в отставке явно продолжал заниматься любимым делом.
– Неужели сфотографировали?
– Нет, не удалось, – ответил Альбертыч. – Улетела она.
– Кто она?
– Чупакабра, – спокойно ответствовал дед.
Он всматривался в мое лицо, пытаясь найти признаки недоверия или удивления. Но я чего-то подобного и ожидал, так что взгляд его встретил прямо и попросил:
– Может, подробнее расскажете?
Альбертыч принялся излагать – сухо, четко, подробно. Повезло мне со свидетелем.
– В двадцать три сорок семь Петрович вышел из подъезда и двинулся через двор, скорее всего, в киоск на углу, за сигаретами. На него сверху упало странное существо. Оно было похоже на летучую мышь, только очень большую, с человека величиной. Размах крыльев – метра два, наверное. Чупакабра эта стала рвать Петровича…