Беспокоило Клыча то, что на острожской делянке становилось тесновато. Незадолго до него освободились ребятишки Ромы Зябликова, которых менты приземлили в конце восьмидесятых. Вышли парни, ан все занято в песочнице, надо локтями толкаться, не вставать же нормальным пацанам к станку.
Отрадно, что удалось сохранить паритет с Катаевым Серёжей. Этот перец стручковый уверенно себя чувствовал, возглавлял крупную фирму «Наяда ЛТД». Впрочем, он всегда был коммерсом, в начале девяностых только косил под приблатненного, отдавая дань тогдашней моде. Судимость имел единственную и ту условную, за хранение огнестрельного оружия. Чтобы прикрыться от братвы, Катаев, воспользовавшись частной размолвкой, переманил к себе одного из близких Клыча — Олежку Рожнова, сделал его своим вице-президентом по безопасности. Жаль Рога, перспективный он парняга. А может и к лучшему, что их пути разошлись, в последнее время борзеть Олежа начал, зубы показывать. Вот пускай на Катаева клыки свои точит. С Катаевым у Клыча получалось расходиться краями еще и потому, что их интересы лежали в разных орбитах. Приходилось с сожалением соглашаться, что уровни на сегодняшний день у них разные. Катаев достиг более высокого, он занимался строительством, у него также имелось свое, достаточно серьезное производство, деревопереработка. Крышевал Катаева столичный славянский вор Гашёный, известный по России законник. Гашёному Катаев отстегивал регулярно и неслабо.
Если Клыч сожалел порой, что от него откололся Рог, то уходу из группировки Борьки и Костяна Молотковых только порадовался. Эти махновцы[32] на раз могли подвести под цугундер. Все боксеры отмороженные, но Молотковым, видно, последние мозги на ринге отбили. Борька собрал вокруг себя таких же чертей и на Малевском рынке принялся беспредельничать. Клыч, узнав, махнул рукой: «нехай». Там на окраине и полсотни торговых мест не наберется, на ханку[33] себе да на шалашовок дешёвых пусть стригут, лишь бы не вылезали из своей дыры. Вскоре молотковская кодла спалилась на квартирном разбое, троих менты приземлили[34], сам Борька загасился где-то.
К середине лета Клыч изобрел простую схему, которая сулила приносить ему стабильный и серьезный доход. План заработал, освободившееся от малоприбыльной мелочевки время Клыч посвятил развитию нескольких других интересных тем, обещавших хорошие деньги. Но в октябре как будто кто-то сглазил: грянула беда. Стержень, на который он намеревался нанизывать другие проекты, вдруг чужие захапущие руки выдернули с корнем и уволокли на свою территорию со словами: «Ты, брателло, себе еще нарисуешь».
Несмотря на то, что загребущие руки принадлежали публике серьезной, столичной, Клыч не собираясь сдаваться просто так, кинулся искать справедливости. В первую очередь у людей с понятиями. Он кентовался с нижегородским вором Бароном. Тот внимательно выслушал кентуху, согласился, что творится беспредел[35], и обещал разрулить ситуацию.
Параллельно Клыч адреснулся по красной линии, сделав через Катаева заплыв к межрайонному прокурору Трелю. Когда Клыча в семьдесят третьем году по малолетке сажали за бакланку[36], в Остроге прокурорил Николай Сергеевич Базанов, фронтовик, с протезом вместо правой руки. Годами ходил Николай Сергеевич в одном люстриновом костюме, ездил на инвалидском «Запорожце» и никто в городе не помышлял предложить ему не то что взятку, а самый пустячный подарок. Современный прокурор был дорого и модно одет, модельно подстрижен, рассекал на «Рено» стоимостью тридцать тысяч «бакинских», жил в просторной квартире в элитном доме. Если бы раньше Клычу кто сказал, что будет он с прокурором сидеть за одним столом и за его здоровье тосты поднимать, сказавший не позавидовал бы покойному Чесноку, который не уследил за своим базаром. В прошлые времена и прокурор, узнав, что в компанию к нему занесло бродягу, пять раз судимого, шарахнулся бы, как черт от ладана. Но сейчас все по-другому, сейчас все предпочитают быть людьми деловыми. Трель выслушал историю нового знакомого, которого Катаев отрекомендовал предпринимателем, и сказал, что попробует подключить свои связи в МВД и Генпрокуратуре. Презент за свои хлопоты прокурор принял легко, без жеманства, что было воспринято Клычем позитивно, как признак налаживающегося сотрудничества.