– Все еще боитесь?
– Нет, но…
– Остановимся на «нет» без «но», – жестко произнес Зорин. – Подумайте сами, стал бы я возиться с письмом и прочим, если бы собирался избавиться от вас?
– Да не боюсь я, – раздраженно огрызнулся Мальцев и тут же сбавил тон: – Это другое…
– Вас тревожит то, что вы можете увидеть? – с веселым любопытством осведомился Зорин. – И что же это, по-вашему?
– Откуда мне знать…
– Вы физик, ученый. И вы неоднократно прокручивали в голове имеющуюся информацию. Неужели никаких догадок?
– Догадок выше крыши. Но как вы сами изволили заметить, я ученый, а в науке догадки лишь тогда чего-то стоят, когда проверены экспериментом…
– Вот я и предлагаю вам эксперимент, да какой! – Зорин подмигнул. – Едем.
– Нужно что-нибудь взять с собой?
– Нет, ничего. Перекусить в дороге у меня есть, но это не так уж далеко. Вряд ли успеем проголодаться.
Мальцев надел кожаную куртку, служившую ему верой и правдой не первый год, положил в карман сигареты и зажигалку. На пороге он пропустил Зорина вперед и оглянулся. Почему-то у него появилось отчетливое предчувствие, что если он и увидит свою квартиру еще раз, то очень не скоро.
«Фольксваген» Зорина развил большую скорость только за кольцевой дорогой. Водитель и пассажир почти не разговаривали, не считая малозначащих реплик. Мальцев плохо знал Подмосковье, а в темноте, рассеиваемой лишь лучами фар, и вовсе утратил всякую ориентировку. Он понимал, что направление поездки Зорин указал верно, однако подробности маршрута оставались скрытыми от него.
Последние четверть часа «фольксваген» петлял по какой-то полузаросшей проселочной дороге, окруженной плотной стеной леса, потом выкатился на обширную поляну и остановился.
– Приехали, – сказал Зорин.
Он полез во внутренний карман плаща. У Олега вдруг мелькнула мысль, что он кругом ошибся и Зорин достанет ПИСТОЛЕТ… Но в руках Владимира Сергеевича оказался лишь плоский футляр, из которого он извлек продолговатую пластину. В затемненном салоне Мальцев не смог хорошенько ее разглядеть.
– Выходите, – проговорил Владимир Сергеевич и первым открыл дверцу.
Они стояли по обеим сторонам машины и смотрели туда, где свет фар ослабевал и сливался с мраком ночи. Было довольно холодно. Накрапывал хилый дождичек, порывы ветра заставляли шуметь кроны деревьев. Мальцев поежился. Эксперимент? Замечательное место для эксперимента.
– Эксперимент, – произнес Зорин, будто заглянув внутрь сознания Олега, – обычно предваряется теорией, не так ли? Ну, а мы поступим наоборот. Скучно тратить время на теоретические выкладки, когда в наших силах устроить эффектную демонстрацию. Смотрите… Да нет, не на меня. Вперед смотрите, перед собой.
Через открытую дверцу он потянулся к приборной доске и выключил фары. Внезапный переход к полной тьме ослепил Мальцева «На что же тут смотреть?» – беспомощно подумал он, опираясь ладонью на капот «фольксвагена».
С той стороны, где стоял Зорин, послышался тихий, невыносимо тоскливый писк, словно десятки голодных комаров пели в унисон. Этот звук наполнил сердце Мальцева страхом и беспокойством, хотя в ровном тоне ничего угрожающего не было. Не сам звук вызывал смятение, а то, предвестием чего он являлся… Чего-то немыслимого, странного, будоражащего… И несомненно, зловещего.
Часть вторая
ЗАМОЧНАЯ СКВАЖИНА
1
ХАБАРОВСКИЙ КРАЙ
120 километров западнее Антыкана
Июль 1997 года
Объектив видеокамеры в руках Ани Кудрявцевой был направлен прямо на мчащийся по рельсам паровоз. Видоискатель устрашающе приближал грохочущую махину. Ане казалось, что она стоит на пути поезда… Она понимала, что это только иллюзия, тем не менее внезапно ощутила сильное головокружение и резкий приступ тошноты. Она покачнулась, в инстинктивном поиске опоры поставила ногу на камень… Тот вдруг подался вперед и вниз. Девушка утратила равновесие, шагнула и очутилась в непосредственной близости от световой стены.
Ее словно пронзили изнутри сотни крошечных ледяных игл. Видеокамера обожгла руки, девушка выронила ее. Она пыталась кричать, но не могла издать ни звука. Непрекращающееся чувство стремительного падения захватило Аню. По ее комбинезону ползли фиолетовые светящиеся змейки…
Кто-то вцепился в руку девушки. Это был Сретенский, но Аня не увидела бы Андрея Ивановича, даже если бы оглянулась. Глаза ее застилала белесая мгла, в которой метались золотистые шарики. Почти лишившись сознания, Аня начала падать, увлекая Сретенского за собой. Он плотно прижался к девушке, но не сумел удержать ее и не удержался сам. Вдвоем они покатились по щебенке, влекомые неведомой силой. Колеса поезда гремели над их головами, слышался какой-то протяжный свист… Потом все медленно стихло. Сретенский встряхнулся и сел. Рядом зашевелилась Аня. Зрение постепенно возвращалось к обоим, неприятные ощущения исчезли, но не сразу, а подобно тому, как размывается изображение на экране старого черно-белого телевизора, где плавно прибавляют яркость.
– Аня! – Сретенский озабоченно потянулся к девушке. – С тобой все в порядке?
– Не знаю, Андрей Иванович. – Она неловко ощупала себя. – Вроде бы да… А вы как?
– Жив пока, – отозвался Сретенский, изумленно взирая на окружающее.
Не было ни тайги, ни ночи. Они сидели на железнодорожной насыпи, метрах в пяти от которой проходила в жухлой траве грунтовая дорога. Дальше в рассеянном свете, какой бывает рано утром, виднелся перелесок, а за ним линия электропередачи. Рассмотреть что-нибудь еще мешал довольно плотный туман. Откуда-то доносилось птичье щебетанье, по рельсам прокатывалась вибрация только что прошедшего поезда. Неподвижность прохладного воздуха не нарушало ни малейшее дуновение ветерка.
– Где мы? – пролепетала девушка едва слышно. – И где… остальные?
– Попытаемся пока ответить на второй вопрос.
Сретенский встал (заодно убедившись, что не получил серьезных ушибов или других повреждений), приложил ко рту ладони рупором и закричал во весь голос:
– Мальцев! Петров! Малыгин!
Молчание. Не отозвалось даже эхо.
Андрей Иванович позвал еще несколько раз, но тише – интуиция подсказывала ему, что никто не ответит.
– Их нет здесь, – произнес он, помогая девушке подняться. – Где бы мы ни оказались, мы тут одни.
– Но что же делать? – Аня оглядывалась с испуганно-детским выражением лица. – Андрей Иванович, так не бывает…
– Конечно, не бывает, – согласился Сретенский. – Но раз уж с нами это случилось, придется выбираться. Вот железная дорога. Куда-нибудь она приведет…
– Но в какую сторону идти?! Справа может быть станция в каких-то пятистах метрах, а слева… Или наоборот…
Сретенский мягко улыбнулся:
– Поступим, как в русских сказках, Аня… Пойдем куда глаза глядят.
Они побрели по шпалам, хотя удобнее было бы идти по параллельной дороге. Туман рассеивался, становилось теплее. Вдалеке показались низкие деревянные строения.
– Вроде бы поселок, – неуверенно сказал Сретенский. – По крайней мере, тут мы сможем что-то узнать. Судя по родному до боли пейзажу, мы все-таки в России.
Сзади послышался нарастающий, ритмичный металлический лязг. Аня и Сретенский обернулись и увидали катящуюся по рельсам небольшую открытую мотодрезину. Экипажем правил мужик в потрепанной синей куртке.
Андрей Иванович замахал руками. Дрезина замедлила ход и остановилась метрах в полутора от Сретенского и девушки. Мужик разглядывал их с явным удивлением. Казалось, его особенно поразили фонарики, прикрепленные ремешками к запястьям уфологов.
– Извините, – начал Сретенский. – Мы заблудились… Как называется этот поселок?
После длинной паузы мужик хмуро буркнул:
– Совхоз «Красный путь».
– M-м… А далеко отсюда до ближайшего города?
– До Москвы? Километров двадцать будет. До станции Красный Путь – километра два…
Аня и Сретенский переглянулись, затем Андрей Иванович заговорил вновь: