– Может быть, мы совершаем ошибку, – произнесла она с хрипотцой.
– Чушь, – лениво отозвался мужчина. – Под нашим присмотром они не наломают дров. А если кое-каких и наломают, тем веселее…
– Какой смысл? – Раздраженно передернув плечами, женщина затянулась сигаретой и отхлебнула из высокого бокала. – С нашей концепцией они могли превосходно ознакомиться и в тюрьме.
– Когда человек сидит в тюрьме, – наставительно сказал мужчина, – он главным образом думает если не о том, как сбежать, то и не о преимуществах наших концепций… Я предпочитаю, чтобы они увидели все своими глазами.
Он покосился на монитор, где Сретенский как раз натягивал форму поверх комбинезона.
– Помнишь Гречнева? – Женщина погасила сигарету и зажгла новую. – Он тоже увидел все своими глазами, а чем это кончилось? Пришлось его пристрелить.
– Некорректное сравнение, – возразил мужчина, не отрывая глаз от экрана. – Этот Сретенский мне нравится. Активная личность… Он быстро смекнет, что к чему. Надеюсь, и его подруга не подкачает. Мы их сюда не звали, и я не так уж ими дорожу, но с этими ребятами имеет смысл работать. А уж методы работы позволь выбирать мне, ладно?
Последняя фраза прозвучала мягко, но исчерпывающе. Глаза женщины зло блеснули, а мужчина коснулся кнопки на пульте и сказал в микрофон:
– Третий, здесь Аккорд.
– Аккорд, здесь Третий, – донеслось из динамика. – Что у вас?
– Все в порядке. Идея с ножкой стула сработала отлично, он купился. Мы наблюдаем за ним.
– А где он сейчас?
– В камере, переодевается… Проследите там, чтобы им не очень мешали… Но и не слишком облегчайте задачу. Хвост потом особо не скрывайте, в наш опыт входит оценка реакций.
– Есть, понял.
– Отбой.
3
Ночь взорвалась золотым пламенем. Словно из-под земли к небесам взметнулись огненные гейзеры, и эти пылающие снопы на глазах становились все тоньше и меняли цвет от золотого к малиновому. Меньше чем через минуту они стали колеблющимися, непрерывными, замороженными молниями, а чернота за ними перестала быть обыкновенной ночью и превратилась в холодный влекущий круговорот вселенской тьмы. Там, в этой тьме, не было звезд: казалось, их не могло быть, ибо мрак за линией малиновых молний представлял собой границу Неизвестного по ту сторону всех мыслимых измерений.
Но превращения еще не завершились. В воздухе, насыщенном усилившимся гудением, слабо запахло озоном, и огненные смерчи сомкнулись наверху с сухим треском. Пространство внутри возникшего круга накрыл купол призрачного голубого света, и по нему сверху вниз струились потоки бесчисленных фиолетовых искр. Синеватый туман под куполом медленно рассеивался, и вскоре можно было различить участок проселочной дороги, где на обочине стояла машина с потушенными фарами, похожая на джип. Впрочем, ТАМ (где бы это ни было) фары не требовались: и дорогу, и машину, и окружающий ярко-зеленый кустарник озарял какой-то внутренний свет, исходивший не от купола и не от фиолетовых искр. Этот свет напоминай естественный, солнечный. ЗДЕСЬ царила ночь, а там, внутри, – день.
Видимый диаметр ограниченного куполом круга составлял около ста метров, такой же была и высота купола, и расстояние, отделяющее его от Мальцева и Зорина. Искры бесконечно падали, падали, падали вниз по дуге…
– Что это? – прошептал потрясенный Мальцев.
– Дверь, – тихо ответил Зорин. – Я только что открыл ее для вас. Вот этим Ключом, который держу в руке…
Олег машинально взглянул на прямоугольную пластину в ладони Зорина и вновь повернулся к голубому куполу.
– Изумительное зрелище, правда? – мечтательно произнес Зорин. – Я видел это много раз и никак не могу привыкнуть.
– Господи, – пробормотал Олег. – Но, Владимир Сергеевич… Что же это все-таки ТАКОЕ?
Холодный голубой отсвет на лицах Зорина и Мальцева делал их похожими на привидения… Но им было не до сравнений, а увидеть их никто не мог.
– Скоро узнаете, – сказал Зорин. – Для того я и привез вас сюда. Идите… Эта машина ждет вас.
– Идти? А… вы?
– Мне нужно вернуться в Москву. Идите смело, ничего не бойтесь. О вас знают… Вас встретят.
Мальцев сделал неуверенный шаг к остановке. Ему вдруг смертельно захотелось оказаться дома, завалиться на диван с философским томиком в руках, включить музыку… Терри Холла или вариации Паганини… И ничего больше не слышать ни о каких Ключах и Дверях, кроме дверей собственной квартиры.
– Идите, – повторил Зорин. – На вас тратят время очень занятые люди.
В этот миг последние сомнения и колебания Мальцева остались позади… Да он и не колебался всерьез, просто поддался вполне естественной тяге. Ненадолго… Напоследок.
Не оглядываясь, он решительно зашагал к светящемуся куполу. Вблизи резкая граница тьмы утратила очертания, и Мальцев не уловил момента, когда очутился под дождем сыплющихся искр. Впоследствии он с трудом мог вспомнить, что именно испытал тогда, проходя через Дверь. Пожалуй, легкое электрическое покалывание, как под воздействием слабого тока… И все, а потом он уже обнаружил себя идущим по дороге к джипу.
Только теперь он оглянулся, но не увидел ни занавеса фиолетовых искр, ни Зорина, ни его машины. Дорога, по которой он шел, извилисто убегала к горизонту, солнце стояло низко в синевато-буром небе.
– Итак, – вслух сказал Мальцев, подбадривая себя. – Элли вышла из домика, а вокруг нее простиралась Волшебная страна Гудвина…
Мотор джипа заработал. Олег взглянул в направлении машины – там сидели двое, чьих лиц он пока не видел из-за расстояния и бликов солнечного света на ветровом стекле. Мальцев помахал рукой, жест получился каким-то жалким, умоляющим.
Из придорожных зарослей прямо к Олегу метнулось что-то вроде большого черного паука. Мальцев инстинктивно отпрянул, и существо замерло напротив него. У всех пауков, подумал Олег, по восемь ног… Ну да, это точно. А у этого чудовища сколько? Не сосчитать, да еще эдакие щупальца впереди. И главное, такое противное чувство, будто эта тварь смотрит прямо в глубь мозга сквозь черепную коробку.
Мальцев пошевелился, и существо испуганно бросилось обратно в заросли, шурша многочисленными лапами. С отвращением Олег проводил его взглядом. Волшебная страна?! Черта с два.
4
Они еще успели услышать выстрелы в квартире, когда покидали двор через вторые, менее приметные ворота, расположенные в конце узкого прохода между домами. Игорь схватил Марину за руку, и они почти побежали вдоль не слишком людной улицы.
– Нам в другую сторону, – сказала запыхавшаяся Марина квартала через четыре. – К станции метро.
– Нет.
– Как это нет? Ты что, не понял…
– Все я понял. – Игорь продолжал размашисто шагать, увлекая Марину за собой. – Но я не отдам рукопись твоему Кремневу… И вообще, лучше бы никогда больше его не видеть.
Девушка остановилась и вырвала ладонь из руки Зимина:
– Что с тобой?
– Сейчас объясню. – Игорь повертел головой. – Вон скверик. Сядем и поговорим.
– Ну, нет! Если ты не собираешься на встречу с Кремневым…
– Вот именно.
– Тогда давай поговорим не здесь… Не вблизи… Сядем на автобус, остановка, кажется, там…
Зимин охотно согласился. Они погрузились в первый попавшийся автобус, шедший до Останкина, и доехали до конечной остановки. Там они нашли другой скверик, где чувствовали себя гораздо безопаснее. Игорь вытряхнул последнюю сигарету из пачки, и они покурили, передавая ее друг другу.
– Так вот, – начал Зимин, затушив окурок о скамейку. – Что-то все слишком лихо получается с этим Кремневым. Стоило ему появиться у Шатилова – бац! – нападение, убийство. Стоило прийти ко мне…
– Но ведь он друг Шатилова, – возразила Марина.
– Стоп. Давай разберемся. Шатилов говорил тебе, что он не виделся с Кремневым несколько лет, так?