Лицо женщины-индуктора выражало предельную концентрацию. Сжав ладонями виски, она уставилась застывшим взглядом на три небольшие белые карточки перед ней. Судя по виду Булавина, который весь превратился в аллегорию надежды, он ждал от эксперимента очень многого. Зорин же, напротив, демонстрировал безразличие.
– Итак, – говорила Калинова, обращаясь теперь к депутату, – мы только что слышали мнение, с которым… Которое…
Она явно заблудилась в словах. Что-то мешало ей продолжить. Она схватила стакан с водой, сделала нервный глоток.
– Мнение, которое едва ли совпадет с вашей… стратегией…
– Что? – немного удивленно спросил депутат. – Поясните, пожалуйста, какую стратегию вы имеете в виду. Если речь идет о позиции думского большинства…
– Ягуар, – прошептала Калинова. Она выглядела очень несчастной. Оба гостя студии воззрились на нее в полнейшем изумлении. Ведущая обвела их диковатым взором, встала и шагнула прочь из кадра.
На экране появилась заставка, а на ее фоне – бегущая строка с извинениями за прекращение передачи по техническим причинам.
Бледная как смерть Сивилла закрыла глаза и повалилась на стол.
– Дайте нашатырный спирт, – сказал кому-то Зорин. – Там, в аптечке.
Изображение сместилось, задрожало и погасло.
– Ну и ну, – повторил генерал Васильев.
– Совершенно согласен, – откликнулся Кремнев.
– Что думаешь с этим делать?
– Эта пленка – хороший подарок. Вкупе с тем, что я видел у Булавина дома… Его книги и остальное… Попробуем запустить древнегреческий принцип «разделяй и властвуй».
– То есть?
– Для начала хочу поговорить с Калиновой. Очень интересно узнать в подробностях, как они все это обстряпали.
– Они – это Зорин и Булавин?
– Да нет, Виктор Дмитриевич, Зорин, Сивилла и компания. Весь спектакль был устроен для Булавина. Зачем-то им нужно было припудрить ему мозги.
– И ты решил начать с Калиновой? Разумно, только на студии ее неизвестно когда поймаешь, а домашнего адреса они не дадут. – Генерал потянулся к телефону. – Сейчас позвоню кое-кому, пробьем твою Калинову через компьютер.
8
У дверей квартиры Марии Калиновой Кремнев долго давил на кнопку звонка. Прошло минуты две, и лишь затем дверь рывком распахнулась (никаких предварительных вопросов задано не было). Кремнев не сразу узнал растрепанную женщину в коротком халате, от которой изрядно разило спиртным.
– Мария Анатольевна? – неуверенно произнес он.
– К вашим услугам, – развязно сказала женщина. – А вы кто? Прекрасный принц?
– Едва ли. Я полковник Кремнев из ФСБ.
Калинова молча повернулась и пошла в глубь квартиры, что Кремнев воспринял как предложение войти, каковое он и принял, захлопнув за собой дверь.
В маленькой комнате царил беспорядок, воздух был настоян на запахе водки и дешевых сигарет. Недопитая бутылка означенного напитка высилась на журнальном столике возле грязной пепельницы.
Калинова сделала жест, долженствующий означать «Располагайтесь». Кремневу пришлось убрать с кресла кипу старых журналов, прежде чем сесть.
– Выпьете со мной? – лукаво осведомилась Мария Анатольевна и плюхнулась на тахту. Полы халата разошлись, что ее ничуть не смутило.
– Благодарю, я на службе.
– А я – нет. – Она налила себе полную рюмку водки и тяпнула, как заправский грузчик, без закуски. – Чем обязана, господин полковник?
– Я пришел к вам как к хозяйке программы «Вечернее резюме»…
– О! Вы опоздали, я уже не хозяйка. Меня то ли вытурили, то ли я сама ушла – не поймешь. Знаете, я сорвала прямой эфир… До сих пор не понимаю, что случилось. Голова разболелась, я была как в тумане, несла какую-то чушь…
– Может быть, с похмелья? – тактично предположил Кремнев.
Мария Анатольевна обиделась:
– Какое вы говно, мон кононель… Если будете хамить, разговора не получится.
– Получится, – заверил Кремнев. – Еще как получится. А чтобы он был интереснее, давайте посмотрим вот эту пленку.
Не дожидаясь разрешения, Кремнев включил видеодвойку и вставил кассету с «Экспериментом-1». Калинова смотрела на экран с любопытством, но не более того. Возможно, все остальные эмоции успел похитить алкоголь.
– Ну да, – кивнула она, когда запись закончилась и Кремнев спрятал кассету в карман. – Та самая передача. Значит, они надо мной опыты ставили…
– Конечно, – согласился Кремнев. – Но не тогда, а значительно раньше. Вот об этом я и хотел вас расспросить. Когда они на вас вышли, кто с вами говорил, сколько вам заплатили за симуляцию нервного расстройства и произнесение определенных слов в прямом эфире в заранее условленное время?
Пьяные глаза Калиновой вытаращились, отчего бывшая ведущая МГТК стала похожа на выброшенную на песок рыбу.
– Что вы мелете? Вон отсюда!
– Хорошо, – покладисто произнес Кремнев и поднялся: – Ухожу. До свидания… Да, вот еще что. Это просто так, для общего сведения. Мы расследуем опасное, масштабное государственное преступление. Эпизод с вами – его часть. Не самая важная, но вам как сообщнице грозит десять лет.
– Что?! – Калинова поперхнулась новой порцией водки.
– Правда, я рассчитывал, что вы нам поможете, – спокойно продолжал Кремнев, – и тогда вы прошли бы по делу лишь как свидетельница. Но вы отказываетесь, воля ваша… мы справимся и без вас. Каждый сам выбирает тюрьму или свободу… До скорой встречи, Мария Анатольевна. Увидимся в следственном изоляторе.
Он шагнул к выходу.
– Стойте! – хрипло крикнула Калинова.
– Да? – Кремнев обернулся.
– Чего вы хотите?
– Вашей искренности.
– Искренности? – простонала женщина. – Вы приходите сюда, угрожаете мне тюрьмой и требуете искренности…
– Я не угрожаю. Я хочу вам помочь.
Калинова вдруг разрыдалась:
– Они дали мне десять тысяч долларов… С учетом того, что я могу потерять работу и не скоро найду другую… По тысяче долларов за каждый год тюрьмы – не слишком-то щедро, правда?
Подойдя к тахте, Кремнев уселся рядом с женщиной, обнял ее за плечи, погладил по голове:
– Успокойтесь, Мария Анатольевна. Все не так страшно, поверьте. Я постараюсь сделать так, чтобы вас и свидетелем не привлекли. Важно зацепить негодяев, которые вас подставили.
– Постараетесь, да? – Она икнула. – Правда, постараетесь?
– Чтоб я сдох, – поклялся Кремнев в стиле незабвенного Штирлица. – Кто к вам приходил?
– Тот, с кассеты… Зорин, что ли…
– Да, Зорин.
– Он сказал, что, если в строго определенное время я изображу смятение и потом произнесу два слова, он уплатит десять тысяч.
– Два слова? Не три?
– Два. «Стратегия» и «ягуар».
– Понятно. Он справедливо решил, что слишком хорошо – тоже плохо. Но он заранее сообщил вам слова? Вы не связывались с ним непосредственно перед началом передачи?
– Нет, он сообщил слова сразу.
Не очень стыкуется, подумал Кремнев, ну да ничего, потом разберемся.
– Дальше?
– Дальше я должна была скомкать конец передачи, словно сильно потрясена тем, что со мной произошло.
– Ага, ясно… А он не объяснял вам, за что, собственно, платит довольно приличные деньги?
– Целый театр устроил. Говорил, что эти деньги для меня приличные, а он за вечер в казино больше оставляет. Сказал, что хочет разыграть приятеля… Какой-то у них там якобы спор получился насчет дара предвидения, что ли…
– И это не показалось вам странным?
Калинова высвободилась из объятий Кремнева и потянулась за водкой. Он мягко отвел ее руку, пересел в кресло, налил в стакан минеральной воды из стоявшей тут же бутылки и протянул женщине. Она не стала протестовать, выпила воду быстрыми шумными глотками.
– Странным? – повторила она медленно, возвращая стакан на стол. – У богатых свои причуды… Вы говорите – преступление. Но поверьте, мне никак не могло прийти в голову, что тут пахнет преступлением! Подумаешь, два слова в эфире… Что это, сигнал к захвату Кремля? А я как раз собиралась покупать квартиру, эти десять тысяч были так нужны… И с работы бы меня даже не выгнали, сослалась бы на переутомление, нервный срыв, полежала бы недельку в больнице… Да сама виновата – слово за слово, поцапалась с шефом. Ничего, я не пропаду. Вы ведь не отнимаете у меня эти деньги?