Северус покачал головой. Барти задумчиво отпил из бокала. Я задумалась. Идея была очень оригинальной. Если в семье не было зельеваров, которые обратили бы внимание на несуразности в рецептах, то такая переписка ни у кого не вызвала бы подозрений. Интересно, было ли это игрой? Или мы случайно узнали о запретном чувстве?
— Ты напишешь Сметвику? — спросила я.
— Да, прямо сейчас и напишу, — кивнул Барти, — и приложу текст с пояснениями.
Он допил шампанское и отправился в свой кабинет. Мы остались вдвоем.
— Все слишком быстро? — тихо просил Северус.
Я покачала головой.
— Знаешь, у меня очень странное ощущение. У нас тут все тихо, как будто ничего не происходит. Но в другом месте творится что-то такое, что может все изменить. Не знаю, как объяснить. У меня такое было перед четвертым курсом. Словно нам всем позволили думать, что мы можем что-то изменить, но на самом деле за нас все придумано и срежиссировано. Тогда мы все сумели вырваться.
Он кивнул. Я передернула плечами.
— Ты знаешь, что у Поттера в шраме была частица души Темного Лорда? — спросила я. — Когда Гарри был маленьким, над ним провели ритуал, чтобы взрослый маг смог занять его тело. Это было в ночь на Хэллоуин 1981 года. Но что-то пошло не так, и в ритуал вмешался Лорд. Фактически это он удерживал душу Поттера в его теле. Теперь они едины. Выбить душу из тела невозможно. Только убить.
Он внимательно смотрел на меня.
— Скорее всего, тот ритуал провел Дамблдор, — продолжала я, — и он не знает, что тело Гарри ему уже не достанется.
— А если ему об этом сообщить? — предложил Северус.
— Не знаю, — тихо проговорила я, — в том-то и дело, что не знаю. Он столько всего натворил, набрал на себя массу откатов за нарушенные клятвы. Погубил такое количество народу. Кто знает, как он поступит, когда узнает, что все это было напрасно. Он довольно сильный волшебник. Хотя это и может быть связано…
— С чем?
— Ты помнишь его волшебную палочку? Она совсем не обработана. А мастера предпочитают работать с ровными кусками дерева, в них удобнее поместить сердцевину.
Он хмыкнул.
— Значит, палочка без сердцевины? Такая была только одна. В сказке.
— Мантию-невидимку Поттера я видела своими глазами, — ответила я. — Она хранится в семье много поколений и не утратила своих свойств. А на обычных чары быстро выветриваются. А если существует та самая мантия, то почему не может существовать та самая палочка?
Он замер.
— Это было бы уже слишком! — пробормотал Северус.
Я пожала плечами.
— Не хочешь попробовать? По легенде Бузинная Палочка легко меняет хозяев. Один удачный «Экспеллиармус» — и она твоя.
По губам моего жениха скользнула усмешка.
— А камень? — спросил он.
Я пожала плечами.
— Не знаю. Может быть, он хранится у потомков среднего брата? Жутковатая вещь. Не стоит тревожить покойников.
Северус медленно кивнул.
— Похоже, что Дамблдор хочет приобщиться к крови древних Родов, — заметил он, — и собрать легендарные Дары Смерти. Хозяином палочки может стать любой. Мантия подчиняется только Поттерам, как законным владельцам. Остается камень. Можно будет попробовать узнать, у кого он оказался. Такой Род, как Певереллы легко отследить. Наверняка Дамблдор так и сделал. У него большие возможности. Интересно, жив ли владелец этого Дара? Стоит ли его предупреждать? Хотя он может и не поверить. И принять того, кто предупредил за охотника за чужой собственностью.
Я допила шампанское и отлевитировала бокал на стол. Все-то у меня не как у людей. Северус последовал моему примеру. Я продемонстрировала ему свою палочку.
— Виноградная лоза и жила дракона.
Он показал мне свою.
— Черное дерево и жила дракона.
— Сердцевина общая, — заметила я, касаясь его руки.
Он ловко перехватил мои пальцы.
— У нас много общего, — сказал он. — Иди сюда!
Волшебные палочки перекочевали на столик, а я оказалась на коленях у своего жениха. Он бережно обвел кончиком пальца контур моих губ.
— Даже странно, как много общего, — задумчиво проговорил он.
— Разве это плохо?
— Нет. Конечно, нет. Когда-то давно мне гадала Беллатрикс Лестранж. Не знаю, что на нее тогда нашло. Скорее всего, я просто оказался ближе всех, не знаю. А ей было нечем заняться.
Он перевернул мою ладонь, рассматривая линии.
— У тебя два островка на линии жизни заметил он. Это — нападение Люпина. А это?
— Мой брат Эдвин, — ответила я. — Просто слишком сильно обнял за шею. Еле откачали. Это еще до Хогвартса.
Он поцеловал мою ладонь.
— И как ты это пережила?