Между ударами песни и паузами между нотами я слышала другую музыку. Я посмотрела на озеро и не увидела поблизости ни одной лодки. Никого не было ни на моем причале, ни на причале, принадлежащем моему ближайшему соседу. Кто бы ни слушал музыку, он сделал ее громче, что не помогло справиться с какофонией в моем мозгу, поэтому я попробовала несколько дыхательных упражнений, чтобы попытаться сосредоточиться на своей собственной музыке.
Затем, справа от меня за что-то привлекло моё внимание, и я точно определила, откуда доносился звук. Между его домом и моим был ряд аккуратно подстриженных живых изгородей. Я наклонилась вперед и в промежутке между короткими просветами ярко-зеленого цвета увидела силуэт сидящего, с другой стороны.
Из того времени, что я провела на своей собственной террасе на верхнем уровне, я знала, что у соседа тоже есть внутренний дворик, включая небольшой бассейн для купания, примыкающую к нему гидромассажную ванну и садовую мебель вокруг большого очага, что вызвало у меня столь же сильный приступ зависти. Но теперь я прищурилась, когда поняла, что вижу татуировки, покрывающие руку.
— Придурок, — пробормотал я себе под нос.
Какой напыщенный придурок подумал, что случайная женщина появится на его пороге с кексами в качестве предлога заняться с ним сексом?
Ладно, он был сексуален, и, вероятно, к нему несколько раз откровенно приставали, когда он был в баре, но это не похоже на Криса Хемсворта, свободного и таскающего с собой коробку презервативов или что-то в этом роде.
Я знала, что не недооцениваю себя, но я, конечно, не ходила вокруг да около, предполагая, что каждый мужчина, который заговаривал со мной, хотел залезть ко мне в штаны. Те, кто хотел, обычно давали о себе знать довольно быстро, и я ничего, абсолютно ничего не сделала, чтобы заставить его вывалить это все на меня.
Поскольку от мысли о том, как он так холодно меня отверг, у меня по коже побежали мурашки, я схватила телефон и нажала кнопку, чтобы увеличить громкость. И просто чтобы позлорадствовать, я выбрала песню Бритни Спирс.
Хихикала ли я себе под нос, когда он, в свою очередь, увеличивал громкость любой классической рок-песни, которую слушал, просто в предвкушении того, как он нахмурится, услышав мой следующий выбор песни?
Возможно.
Увеличила ли громкость, а затем подняла динамик, направив в нужную сторону, как раз в тот момент, когда она начала играть «Ударь меня, детка, еще раз».
Черт возьми, да, я это сделала.
— О, да ладно, — проревел сосед с другой стороны изгороди. — Ты сейчас серьезно?
Вместо ответа я глубже вжалась в свой стул и наслаждалась ощущением того, что вывожу его из себя так, что это и близко не могло сравниться с тем, что он сделал со мной днем ранее.
Неожиданно мужчина оказался рядом с живой изгородью, пристально глядя на меня, над яркой зеленью виднелись только его грудь и голова. Я забыла цвет его песочно-темно-русых волос и то, что они были немного длиннее на макушке, чем следовало. По рельефу его мускулов я поняла, что его руки были скрещены на груди, как будто это каким-то образом могло меня напугать.
Я выдержала его взгляд и медленно отпила глоток вина.
— Сделай потише.
Одна моя бровь медленно приподнялась, и когда я наклонилась вперед, его плечи медленно расслабились. Пока он не понял, что я увеличила громкость.
Грозовые тучи. Это было первое, что пришло мне в голову, когда его лицо стало суровым. Он выглядел как олицетворение грозовой тучи. Но с небольшого безопасного расстояния, закрытого хлипкими изгородями, я чувствовала себя храбрее, чем, вероятно, должна была. Потому что он протиснулся плечом сквозь кусты и ринулся в моем направлении, что вызвало яркое нервное возбуждение, которого я никак не ожидала.
Он возвышался над моим креслом, и я небрежно скрестила ноги, позволяя своей ступне подпрыгивать в такт нелепому синтезированному ритму.
— Сделай тише, пожалуйста, — процедил он.
— О, посмотри на это, — сказала я с тошнотворно милой улыбкой на лице. — У него есть манеры.
Несмотря на то, что его губы были сжаты, я могла сказать, что он провел языком по передним зубам.
— Я пытаюсь насладиться вечером, а эта дерьмовая музыка все портит.
Я кивнула, как будто мне было интересно, что он хотел сказать.
— Мне жаль это слышать. Ты снял глазурь со своей рубашки? Она была очень белой, а глазурь была такой розовой.
— Нет, я этого не делал.