Сильным называется ИИ, способный решать все те же задачи, что и человек.
chapter[6] = "Deus ex machina"
Погрузившись в ледяную воду, я не прекратил падать. Просто теперь процесс назывался иначе: я тонул. Механические конечности позволили избежать повреждений при падении, но они же теперь представляли основную опасность. Как и у большинства киборгов, плотность моего тела превосходила плотность воды, и, даже активно гребя, я не смог бы компенсировать эту разницу. Единственный способ выбраться — надувной отдел рюкзака, предназначенный именно для таких ситуаций.
Я быстро нашел соответствующую петлю и дернул ее. Сзади послышалось шипение, но вместо того, чтобы надуться, рюкзак лишь выпустил облако пузырей к медленно удаляющейся поверхности воды. Этого я и боялся: надувная камера была пробита.
Я мягко ударился о дно на глубине пяти-шести метров. Насколько я мог видеть через толщу воды, берег представлял собой отвесную скалу, взобраться по которой обратно за разумное время не представлялось возможным. Мышцы намертво свело от холода. Кислород в легких подходил к концу. Позвать на помощь нельзя — радиоволны не проходят через морскую воду. По всей видимости... это конец. Оставалась лишь призрачная возможность, что кто-то вытащит меня в течение нескольких минут, уже без сознания. На этот случай я заблокировал все дыхательные мышцы в надежде хотя бы сохранить легкие, которые иначе наполнятся водой. Больше мне не оставалось ничего. Я уже чувствовал, что задыхаюсь...
И неожиданно это чувство исчезло. В то же время загорелся индикатор внутренних аккумуляторов — то есть, они разряжались.
Сколько бы логических нестыковок не содержала моя история до этого момента, теперь все они выглядели ничтожными. Сперва я подумал, что это предсмертная галлюцинация, но, посидев некоторое время в нерешительности, отказался от такой идеи. Тем временем мое сердце остановилось, и я перестал ощущать туловище. Но двигаться и думать мне это, кажется, не мешало. Только поднимать руки без грудных мышц не очень получалось.
Ладно, здравый смысл, иди к черту. Если представилась такая возможность — надо выбираться отсюда, а обдумать произошедшее можно потом.
Я медленно поднялся на ноги и огляделся, насколько прибрежная вода позволяла это сделать. Как и ожидалось, стоял я на улице бывшего города. Со всех сторон возвышались жутковатые скелеты зданий, еще не успевшие скрыться под слоем морской живности. Большинство из них обрушилось, лишь немногие доходили до поверхности. Очертания дорог еще просматривались, хоть сами они и были завалены мусором. Как кстати пришелся бы сейчас GPS...
Но придется обойтись собственной логикой и компасом. Для начала, нельзя выбираться в том же районе, откуда я упал: меня обнаружат, и вряд ли это улучшит ситуацию. В этом смысле даже хорошо, что рюкзак не сработал. Далее: город здесь и над водой — один и тот же, значит, должно найтись достаточно дорог или лестниц, ведущих наверх. Надо лишь идти вдоль берега примерно на запад: там находится центр старого города, то есть больше возможностей подняться и спрятаться.
Сказать это оказалось легче, чем сделать. Окрестность берегового уступа была завалена торчащей во все стороны арматурой, которую прибой бережно собирал годами. Еще я обнаружил, что в движении заряд аккумулятора расходуется в 3-4 раза быстрее, а кроме него... Кстати, кроме него есть еще две запасные батарейки. И их даже не закоротило. Больше в рюкзаке не осталось ничего полезного, так что я выбросил его для экономии энергии. О дальнейших превращениях этой энергии я старался вообще не думать, ограничиваясь лишь элементарными физическими соображениями: чем меньше масса, тем меньшая работа требуется для ее подъема. Рельеф дна помогал мне отвлечься, заставляя концентрировать на нем все внимание.
Внешние батареи довольно быстро вернули мой собственный заряд к 100% и поддерживали его несколько минут. Как только зеленая полоса снова поползла вниз, я отсоединил их и также выбросил — что, конечно, было грубым нарушением экологического законодательства.
Планировка города не оправдала моих ожиданий: первую лестницу я нашел лишь на двадцатой минуте пути, и до нее еще нужно было добраться через рыхлые завалы приливного мусора. Мне пришлось забраться на второй этаж ближайшего здания и прыгнуть, неистово гребя воздушными рулями, чтобы не упасть на торчащую внизу арматуру. К счастью, лестница была каменной: металлическая бы не выдержала моего веса, пробыв в соленой воде столько лет. С другой стороны, камни за то же время покрылись скользкими водорослями, и на подъем ушла уйма времени. К моменту, когда моя голова, наконец, вынырнула на поверхность, в аккумуляторах оставалось лишь 19% заряда. Что случится, когда он закончится? Я все-таки умру?
Я ненадолго остановился, чтобы отправить Муну свои координаты вместе с сообщением «на помощь, срочно». Я был глубоко убежден, что командир не только выкарабкается из собственных неприятностей, но и вытащит отсюда меня — ну, рано или поздно. Теперь следовало найти место, пригодное для эвакуации. В узких уличных проемах старого города никакой летательный аппарат не сможет спуститься к земле. Надо найти место почище. Или повыше.
Все еще пытаясь сконцентрироваться на задаче, я добрел до ближайшего здания, с трудом схватился за оконную раму, подтянулся и аккуратно втащил себя внутрь через давным-давно разбитое стекло. Хоть внутри строение и было завалено обломками, пробираться через них на суше куда проще. Я нашел лестницу, поднялся на верхний этаж и выбрался на крышу через одну из многочисленных дыр в потолке.
8%
После отправки обновленных координат мне оставалось только ждать. И здесь началось самое страшное — решение очередной головоломки.
С точки зрения физики, единственный источник энергии во мне — аккумулятор. Значит, все это время за счет него работает весь мой организм. Точнее, не весь — туловище, да и кожа головы, уже посинели, не ощущаются и явно не функционируют. При этом я еще могу изгибаться — видимо, за счет силовых приводов, встроенных в позвоночник. Они, как и конечности, механические, так что подозрений не вызывают. Но как, черт возьми, еще работает мозг?
Как можно конвертировать электроэнергию в глюкозу и кислород? Либо с использованием растений и цианобактерий, которых на мне однозначно нет, либо при помощи синтезаторов, самые продвинутые модели которых весят не меньше меня самого. И, если я ничего не пропустил в рассуждениях, вывод может быть только один...
Гипотеза самозванца была-таки верна. Причем в форме настолько гротескной, что никому из нас не хватило фантазии даже предположить ее. Конечно же, если требуется скопировать человека, гораздо проще сделать соответствующего андроида. Заложить ему искусственные воспоминания, обернуть в человеческую плоть в качестве маскировки и биореактора...
Это многое бы объясняло, если бы не одно «но». Я мыслю. Я осознаю себя. Даже вижу сны. Следовательно, я не могу быть роботом. Или, быть может... Все роботы осознают себя? Или не все, а только достаточно продвинутые? Это было бы чертовски неприятно с точки зрения этики.
6%
Новая гипотеза вызывала у меня крайне смешанные чувства. С одной стороны, вот оно — решение, которое я так долго искал. Недостающее звено, связывающее воедино если не всю историю, то хотя бы ее основные странности. С другой — что это значит для меня? Что я теперь — меньше, чем человек, или больше?
Я знаю только один способ проверить это. Тест Пенроуза. Разработанный через многие годы после смерти самого Пенроуза, он стал заменой теста Тьюринга, который сегодня может пройти даже кофеварка. Новый тест пока не осилил ни один компьютер, однако его критики указывают на запредельное число ошибок второго рода — многим людям он также не по зубам. В любом случае, на прохождение теста мне уже не хватит энергии.