Когда-нибудь мы решим оставшиеся проблемы с термоядерной энергией, и ночная тьма снова отступит. Но надолго ли?
Впрочем, сейчас эти условия нам на руку. Никто не обратил внимания на маленький гражданский конвертоплан, который спикировал к крыше, завис над ней на несколько секунд, а затем снова набрал высоту и исчез во тьме.
Конечно, не все так просто. Со всех сторон крыши свисали охранные камеры, способные распознать инородный объект даже в таких условиях. Но всевидящее око — палка о двух концах. Мун тоже мог безошибочно определять их положение, и идти так, чтобы ни на секунду не попадаться в их поле зрения. Планы здания у него тоже были. Я уже и не спрашивал, откуда они взялись.
Первым делом мы нашли решетку центральной вентиляционной шахты, несколькими взмахами силовых ножей перерубили болты служебного люка, и, на ощупь нашаривая ступеньки, поползли вниз. Крепления лестницы предательски скрипели, заполняя всю шахту жутковатым эхом.
Спустившись на десяток этажей, мы добрались до помоста с дверью. Мун быстро отключил замок, ненадолго застыл, прислушиваясь, не последует ли с той стороны ответной реакции, а затем толкнул дверь внутрь. Такое же темное помещение за ней оказалось одним из контроллеров микроклимата. Множество разнокалиберных труб, протянутых по его стенам, излучали приятное тепло. Из него мы вышли в нормально освещенный белый коридор. Никого не встречая на пути, мы добрались до аварийной лестницы, очень удобно соединяющей все этажи здания, и при этом гарантированно заброшенной.
Вот мы и на нужном этаже. Прежде, чем открывать дверь на лестничной площадке, Мун опустился на колени, просунул под нее какую-то тонкую трубку, пошевелил ей из стороны в сторону и прошептал:
— Там люди. Возможно, уйдут. Ждем.
Мы затихли, напряженно вслушиваясь. Из-за двери доносились голоса — кажется, трое — но из их слов понять удавалось немногое. «Обучение», «сеть», «не буди»… Кто-то хихикнул, а затем послышались удаляющиеся шаги. Два оставшихся голоса перекинулись несколькими репликами и также исчезли. Наконец Мун шагнул вперед и очень медленно отворил дверь. Убедившись, что путь свободен, он подал мне соответствующий знак и метнулся к ближайшему углу, чтобы укрыться за ним.
Непобедимый двигался короткими перебежками, фиксируя в пространстве опорную точку, быстро перемещаясь в нее, а затем оценивая дальнейшую дорогу. Я следовал за ним с интервалом в одно перемещение: как только Мун покидал свое укрытие, его тут же занимал я. Пару раз на нашем пути встречались работники НИИ, вынуждая менять маршрут на ходу. Впрочем, Мун отлично понимал, что делает. И пока все складывалось безукоризненно.
За считаные минуты мы добрались до цели. Войдя в лабораторию, мы не стали включать свет, вместо этого переключившись на ночное зрение. В первом помещении, где мы находились, стояло множество столов, заваленных запчастями, инструментами и кружками. Справа и слева высветились открытые дверные проемы. Насколько я мог видеть отсюда, в левом зале стоял какой-то специализированный 3D-принтер огромных размеров, а в правом — мейнфрейм, тихонько гудящий кулерами.
— Сначала дальние помещения. Я налево, — прошептал Мун.
«В прошлый раз на этом месте у нас начались проблемы» — подумал я, но снова послушался.
Плохо представляя, что именно ищу, я вошел в правую дверь и огляделся. И почти сразу мое внимание привлек ряд гладких контейнеров эллипсоидной формы, расставленных в линию перед мейнфреймом и соединенных с ним широкими шлейфами проводов. По объему они примерно соответствовали человеческим головам, а сверху на каждом виднелся номер. Ближайший ко мне и последний в ряду был тринадцатым. Хотя… Нет, не все они были расставлены в одну линию. Контейнер с номером 9 был отодвинут в дальний угол комнаты, ни к чему не подключен и открыт. Внутри у него было пусто.
Я подошел к тринадцатому контейнеру и осторожно коснулся его. Затем поддел пальцем прорезь, явно несущую функцию ручки, и без усилий поднял верхнюю половину эллипсоида.
Внутри, на подушке из упругого прозрачного уплотнителя, покоилось устройство до боли знакомого вида. Теперь я мог поподробнее его рассмотреть. Спереди на корпусе было выгравировано то же число, что и на контейнере, а снизу свисали многочисленные провода, как раз и уходящие в мейнфрейм. Светодиоды сзади не горели.
Я ошарашенно пошел дальше вдоль ряда, открывая контейнеры по очереди. Все они содержали в себе одинаковые устройства, различающиеся только номерами. Все с тринадцатого по второй, не считая, само собой, девятого. Я догадывался, что содержимое первого контейнера должно отличаться, поднимая его крышку… И не ошибся. Уплотнитель на его дне еще сохранял знакомую форму, но почему-то лежала в нем электромагнитная граната.
В то же мгновение двери за моей спиной с силой захлопнулись, а вся электроника в помещении отключилась.
«Как же я недооценивал серьезность твоих намерений, Винсент»
А затем я провалился во тьму.
chapter[7] = "Amor vincit omnia"
Проснулся я практически мгновенно, обнаружив себя в комфортабельном кресле в уютно обставленном помещении, оформленном в винтажных зеленых тонах, даже с виртуальным камином у одной из стен. Винсент сидел напротив меня, задумчиво опустив голову на грудь. На столе между нами, стилизованном под деревянный, стоял чайный сервиз невообразимой древности, состоящий из большого чайника и четырех чашек. Выходящее на восток панорамное окно медленно затемнялось по мере того, как в него попадало все больше лучей восходящего солнца, сохраняя в помещении комфортный уровень освещенности.
Заметив, что я очнулся, Винсент приподнял голову и произнес:
— Предлагаю тебе выслушать меня прежде, чем что-то предпринимать. Уверен, что ты и сам хочешь знать правду.
Я ничего не ответил, а лишь пронзил профессора испепеляющим взглядом.
— Теперь я могу рассказать все, — добавил тот, наливая чай сначала себе, а затем мне. Выражение его лица было предельно серьезным, но меня он не боялся. Не потому ли, что в его левой, искусственной руке спрятано какое-то оружие? Утверждать этого точно я не мог, а лишь интерпретировал отсутствие перчатки.
— Что я такое? — задал я наиболее очевидный вопрос искусственно угрубленным голосом.
— Квантовая нейронная сеть, функционально неотличимая от человеческого мозга, — Винсент спокойно выдал давно заготовленный ответ.
— Как это возможно?
— Это не запрещено никаким законом природы — значит, возможно.
— Но как вы это сделали? — мой тон незаметно становился все менее озлобленным и все более заинтересованным. Любопытство отодвигало экзистенциальную неопределенность от фокуса внимания.
— Саму технологию разработали, конечно, не мы. Квантовые мемристоры создали еще годах в сороковых, схемы на их основе давно тестируются во всем мире — так сказать, на мышах. Мы лишь сделали то, чего никто другой сделать пока не решался, ну и разобрались с возникшими трудностями.
— Откуда у меня память настоящего Стива? И что с ним стало?
— Это как раз одна из проблем, которые мы решили сами. Выделили общие для всех людей характеристики и добавили к ним всю информацию о Стиве, которую только можно было найти в сети. Вышло чуть хуже, чем я рассчитывал — причем не столько из-за наших недоработок, сколько из-за твоей проницательности и его скрытности. Я, честно говоря, рассчитывал, что подвох вскроется чуть позже… А оригинального Стива нашли со сломанной шеей, слишком поздно, чтобы помочь.
Я непроизвольно закусил нижнюю губу.
— Ладно, а производство самого устройства?
— Оказалось нам вполне по силам. Правда, пришлось долго работать над оптимизацией, чтобы вес и КПД не сильно отличались от биологического мозга.
— И вы не побоялись отпускать такой ценный прототип гулять на свободе?